C Юрием Геннадьевичем Шумилкиным мы знакомы давно. Фотограф и историограф Мурманского морского торгового порта, он уже давно на пенсии, но продолжает собирать материал о своем родном предприятии. Наши исторические интересы пересеклись в тот момент, когда в «Вечернем Мурманске» появилась публикация о бомбардировке Мурманска 18 июня 1942 года. А дальше как у классика – у меня зазвонил телефон. – Хочу подбросить материал, – раздался в трубке голос Юрия Геннадьевича. – Думаю, ни в одном архиве такого не найти. Дело в том, что моя супруга – дочь Михаила Жарникова. Слышал про такого?
Тетради памяти
Еще бы не слышать! Михаил Назарович Жарников был в годы войны вышковым наблюдателем Мурманской местной противовоздушной обороны (МПВО). Именно он первым увидел и доложил о приближении самолетов «люфтваффе» к городу в тот роковой день – 18 июня 1942 года. В книге воспоминаний бывшего начальника штаба Кировского МПВО города Мурманска Александра Воронина «Мурманск в огне войны» Михаил Назарович упоминается не раз.
– Отец приехал в Мурманск в 1933 году, – начала свой рассказ Валентина Михайловна Шумилкина. – Сам он из Олонецкой губернии, родился в 1898 году. Успел повоевать в гражданскую. В 1921-м демобилизовался и вернулся в родную деревню. Ну а все, что было дальше, можно прочитать в его воспоминаниях.
И Валентина Михайловна положила на стол две школьные ученические тетради. В конце 60-х годов Михаил Жарников доверил этим листам в клеточку главные события своей жизни. Вот так сюрприз! Немногие из участников обороны Мурманска оставили свои заметки, да и те по большей части мало известны широкому кругу читателей.
Поездка в отпуск
«Мы с женой Евдокией Федоровной получили отпуск с 1 июня 1941 года. Поехали с дочками Аней (14 лет) и Валей (5 лет) в Ленинград, – пишет Михаил Жарников. – Там и застала нас война. Мы решили сразу возвращаться в Мурманск, но было очень трудно достать билеты на поезд. Семье пришлось просидеть несколько дней на вокзале, после чего наконец удалось купить билеты. В Ленинграде мы уже слышали вой сирен, видели разрушения, но в каком состоянии Мурманск, не знали. На подъезде к Кандалакше на поезд был произведен налет: самолет сбросил бомбы. В сам состав они не попали, но осколками и камнями были повреждены многие вагоны. Машинист остановил поезд, и проводники быстро вывели людей в лес. В вагонах остались лишь раненые. Им стали оказывать помощь. Затем машинист снова дал гудок, народ собрался, и поезд тронулся. Практически все окна были выбиты, крыши пробиты, но было лето, поэтому в вагонах было тепло. Раненых сдали в Кандалакше и поехали в Мурманск».
– В Мурманске мы долго не задержались, началась эвакуация, – вспоминает Валентина Михайловна. – Нас с мамой отправили в один из колхозов Ивановской области, где мы прожили семь месяцев. И все было бы не так плохо, но там не было школы, а старшей сестре Анне надо было учиться. Поэтому переехали на станцию Няндома Архангельской области. Ох и тяжко там пришлось! Сначала мама мыла полы на станции, затем ее перевели в «кипятилку» – греть воду для эшелонов. Так до конца войны там и проработала. Однажды мы потеряли продовольственные карточки. Мама каким-то образом сумела сообщить об этом отцу. И тот прислал из Мурманска целый мешок махорки. В условиях войны это был царский подарок. Мать продавала табак, и на эти деньги мы жили. В 1945-м приехали в Мурманск и наконец встретились с папой.
На два фронта
Все четыре года войны Михаил Жарников провел в Мурманске, на самых опасных участках. И это не красивые слова.
«В системе местной противовоздушной обороны было немало примитивного, – пишет в своей книге Александр Воронин. – Простейший инструмент. Никаких радиолокаторов. Даже связь – и та порой на своих двоих, по методу «цепочки». В службе наблюдения местной противовоздушной обороны главенствующее место занимал вышковый наблюдатель, который постоянно находился на вышке во время воздушных налетов, сообщал на командный пункт, с какой стороны и на какой объект заходит авиация противника, куда падают бомбы, что подверглось разрушению. Конечно, обозревать с высокого дома в солнечный ясный день небесную голубизну – одно удовольствие, но когда вокруг пикируют бомбардировщики, падают бомбы, а потом где-то внизу, рядом с домом, взрываются, когда от этих взрывов содрогается дом, когда вышковый наблюдатель один-одинешенек в этом огненном смерче и не может, не имеет права уйти, покинуть свой пост, – тогда приятного мало, тогда от человека требуется величайшее напряжение сил».
Вышковому наблюдателю надо было иметь железные нервы, чтобы в таких условиях не потерять самообладание, одолеть страх и делать свою работу: докладывать, куда упали бомбы, куда послать разведчиков и команды. Но сложности этим не заканчивались. Личный состав формирований МПВО находился на положении, так сказать, полувоенных людей. Бойцы состояли на военном учете и были приписаны к конкретным командам. Но в то же время каждый из них работал на производстве и подчинялся администрации предприятия. В период военных действий бойцы формирований МПВО по сигналу воздушной тревоги должны были оставить рабочие места и немедленно прибыть на сборный пункт. На производство они возвращались после ликвидации очагов поражения с разрешения начальника команды. Место работы Михаила Жарникова было в торговом порту. То есть там, куда фашисты за годы войны сбросили больше всего бомб.
Не спрятаться, не скрыться
«В июне 1942 года я пошел в один склад, где мне было нужно приготовить груз для отправки, – читаем в тетрадях Михаила Жарникова. – Я был уже у склада, когда услышал шум самолета и вой падающей бомбы. Первая бомба упала на 8-м причале, а вторая летела в мой склад. Я уже хотел вложить ключ в замок, но какая-то сила оттолкнула меня от склада через дорогу. Там был небольшой магазинчик, у которого я упал. Кто-то выскочил из магазинчика и упал возле меня. Вторая бомба попала в склад и разнесла его в щепки. Нас с товарищем только присыпало пылью и песком. Но если бы я вставил ключ в замок и вошел на склад, то, конечно, был бы на том свете».
Ненормальное положение бойцов МПВО, работающих на два фронта и несущих ответственность и там и там, окончилось в августе 1943 года, когда Жарникова с товарищами призвали в армию. В Мурманске был организован 362-й отдельный батальон МПВО войск НКВД, в котором Михаил Назарович и прослужил до конца войны, выполняя функции вышкового наблюдателя, разведчика, а когда надо – и строителя.
«Вышковые будки были сделаны в разных участках города, – пишет он в своих воспоминаниях. – На крыше дома устанавливали четыре столба, на которых крепили крышу из толстого железа. Пост оборудовался телефоном для связи со штабом, биноклем, измерителем силы ветра, арифмометром. На вышки посылали наиболее опытных и смелых. Во время бомбежки на посту скрыться негде. Надо внимательно следить за количеством самолетов, сброшенных бомб, засекать места их падения. Вышковый наблюдатель обязан на память знать весь город: все улицы, расположение и номера домов, помнить важные объекты. Например, школы и госучреждения. Уметь быстро и точно передать информацию в штаб. От правильности доклада зависят дальнейшие действия по ликвидации последствий налета. После доклада к месту падения бомб высылаются разведчики, которые уже точно определяют тип бомбы и масштабы разрушения».
Разведка под бомбами
Роль разведчика тоже была непростой, и Жарникову периодически приходилось ее выполнять. Разведка проводилась сразу после доклада вышкового наблюдателя, еще до окончания налета.
Передвигались разведчики бегом. Мурманские МПВО были укомплектованы 40–60-летними резервистами. Пожилым людям приходилось очень непросто, но они никогда не ныли, не жаловались, а старались выполнять свою задачу точно и быстро.
«После подачи сигнала воздушной тревоги по городу передвижение прекращалось, – описывает ситуацию Михаил Жарников. – Патрули задерживали всех и отправляли в щели или убежища. Для беспрепятственного передвижения бойцы МПВО имели специальные пропуска и нарукавные повязки. Штаб МПВО помещался на самом нижнем этаже в доме на улице Красноармейской, теперь улица Егорова. Здесь же располагалось убежище. Бывали случаи, когда выводилась связь из строя, и тогда надо было доставить сообщение лично. Приходилось иногда спускаться по головам граждан в штаб МПВО, чтобы это сделать».
Как-то раз Жарников с товарищем отправился на улицу Боровую, где по докладу вышкового наблюдателя упала бомба. Выяснилось, что бомба угодила в гору, ни дома не задела. Но камень, подброшенный взрывной волной, пробил кровлю одного из домов и грохнулся на стол в тот момент, когда хозяева сели за него обедать. К моменту прихода разведчиков они уже пришли в себя, хотя волнение осталось.
На долю бойцов МПВО выпало и восстановление разрушений после бомбежек. Особенно тяжело приходилось зимой, когда земля промерзала более чем на метр. Ее долбили топорами, ломами, кирками, но чаще – стальным клином, по которому сверху наносились удары кувалдой. Как-то раз, работая на прокладке кабеля на улице Полярные Зори (ныне – улица Буркова), бойцы заметили неподалеку полусгоревший дом. Решили использовать бревна как дрова для быстрейшей разморозки земли. Но в условиях военного Мурманска, где стройматериалы ценились на вес золота, требовалось специальное разрешение на разборку дома. После доклада рацпредложения на самый верх было получено добро, и дело пошло быстрее. На ночь оставляли дежурных, которые готовили дрова, а днем уже можно было рыть землю.
18 июня 1942 года
Немало места в мемуарах Михаила Жарникова отведено и событиям 18 июня 1942 года.
«Это был теплый ясный день, – пишет Михаил Назарович. – Мужчины пошли на работу в рубашках, а женщины – в платьях. После налетов пожар уничтожил все пожитки людей, и они остались в том, что было на них. С утра налетели самолеты, из них посыпались фугаски и кассеты с зажигалками. Не долетая до земли, эти «чемоданы» раскрывались, их содержимое падало на крыши домов. Я в тот день работал на своем месте в порту, но явиться в МПВО не смог, так как из порта никого не выпускали. К вечеру удалось вырваться, и я побежал к своему дому, думая что-нибудь спасти. Все, что видел по пути, – все горело. Наш дом на улице Пищевиков уже догорал. Так в один день я потерял все нажитое годами. Ни у меня, ни у других погорельцев слез по поводу утраченного имущества не было, а была сильная ненависть к врагам-немцам. По распоряжению товарища Папанина портовикам из аварийных запасов выдали кое-какую одежду, а с наступлением холодов все работающие получили теплые вещи: валенки, полушубки, фуфайки и брюки».
Послесловие
Михаил Жарников описал военный Мурманск таким, каким его запомнил. Горящим, замерзающим, голодным. Но несдающимся. И во многом благодаря таким людям, как Михаил Назарович, наш Мурманск и стал городом-героем. 5 декабря 1944 года в Советском Союзе была учреждена медаль «За оборону Советского Заполярья». Первые медали вручили бойцам и командирам МПВО. Награду за номером 000124 получил и Михаил Жарников.
Андрей КИРОШКО.
kiroshko@vmnews.ru
Фото из открытых Интернет-источников.
