На судебных заседаниях проходящего в Мурманске процесса о признании геноцидом преступлений, совершенных немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов на территории Мурманской области свидетели и специалисты часто сообщают о малоизвестных фактах. Об одном из них, действительно уникальном, сегодня расскажем читателям «Вечернего Мурманска».
Необычная могила
Началась эта история в 1944 году. Тогда в Мурманской области работала чрезвычайная комиссия по расследованию злодеяний немецко-фашистских войск. В Кандалакшском районе местные жители указали следователям на место захоронения расстрелянных советских военнопленных.
Когда начались раскопки, стало ясно, что уже само место захоронения весьма необычно. Во-первых, оно было замаскировано вкопанными в землю деревьями. Во-вторых, под корнями деревьев скрывались два наката из толстых бревен, пересыпанных землей. И уже под ними были найдены останки расстрелянных бойцов.
Дальше – больше. В потайном кармане брюк одного из убитых военнопленных нашли металлическую плотно закрытую коробочку, внутри которой находилась еще одна коробочка – картонная. И уже в ней лежала книжица с картонной обложкой, с наружной стороны которой был нарисован лев с герба Суоми, а с внутренней – красная звезда.
Находка оказалась дневником советского военнопленного. На ее первой странице удалось прочитать: «Марийская АССР. Юринский р-н. Липовский с/совет. Д. Моршавино. Галибин Анатолий Иванович». Большая часть страниц дневника посвящена описанию жизни, если ее можно так назвать, в различных лагерях. Среди историков этот исторический документ получил название «Дневник Галибина».
Недолгая война
Анатолий Галибин повестку из военкомата получил после 22 июня 1941 года. Далее его путь лежал через Москву в Карелию, где под Медвежьегорском он со 2 июля приступил к подготовке в военном лагере. Тренировки длились недолго, и уже 17 июля Анатолий оказался на передовой. Ему, как и еще 15 бойцам, винтовок не хватило, потому всю группу отправили к штабу. Там винтовки нашлись, и, вооружившись, солдаты вернулись в окопы 15-го мотострелкового полка внутренних войск НКВД.
Воевал Анатолий Галибин до 5 сентября 1941 года, дня, когда он оказался в плену у финнов. Вот как он сам описал этот момент: «Рассветало. Стрельба утихла, а я лежу в воде, все члены одеревенели. Решил встать, но только стал подниматься, как раздались голоса: «Руки вверх!». Вот и поворот в жизни. Совершил преступление перед Родиной. Сдался в плен. Окружили со всех сторон, кто выворачивает карманы, кто снимает звездочки, повели по своей обороне. Привели в палатку, дали пряничных галет. Но, несмотря на голод, я кушать не мог. У палатки оказалось еще шесть человек наших. Вышли на дорогу, посадили на машины и поехали. Кругом трупы и следы разрушений. Приехали на командный пункт. Оказались здесь командир полка Каретин, раненный в бедро, и старший политрук. Пока нас допрашивали, пленных все ведут и ведут. Потом дали нам покушать ржаной болтушки и чаю. Финны подходят и смотрят на нас, и каждый угощает куревом. Наших собралось пленных более 100 человек. Нас выстроили и повели. Дорогой расстреляли одного политрука. Повели на стоянку в деревню Семозеро».
Поначалу Галибин вместе с другими пленными «ходили на работу в поле, косить хлеб, оставленный колхозами», но 11 сентября их отправили поездом в Финляндию. И тут Анатолию пришлось хлебнуть испытаний полной ложкой. Запись от 23 сентября 1941 года: «Прибыли во 2-ой пересылочный, восемь бараков из бумаги. В них четырехъярусные нары. Поместили 250 человек, один на другом, как сельди. С питанием еще хуже – утром 0,25 литра остывшей воды и соли 0,005 грамма. В обед 0,5 литра баланды и 0,05 кг хлеба. Вечером 0,5 супа и 0,05 хлеба. Ходим работать, пять человек померли и одного расстреляли за побег».
В таких условиях пленные провели 17 дней. 1 октября 1941 года пленных отправили в финский город Раума. Тут красноармейцев накормили досыта. Видимо, финны поняли, что от доходяг толку не будет. Вот и постарались привести рабочую силу в более-менее нормальное состояние. А потом...
Тиф и голод
28 ноября 1941 года: «Наконец вернулись обратно в Раума. Все это время мы находились в полуголодном состоянии, используя в пищу все, что находили доступным, – где грибы, где ягоды».
Галибин оставил интересные наблюдения о поведении своих товарищей. В записи от 27 января 1942 года он отмечает, что «отношение охраны значительно ухудшилось, так как на почве недоедания все пленные ведут себя бесцеремонно, борясь за свое существование кто как может – где попросят, а где и украдут. Все помойки посещаются ежедневно, несмотря на запрет».
Последующие записи Галибина, вплоть до последней, говорят о голоде. Страдавший от постоянного недоедания Анатолий перенес еще и сыпной тиф. Немудрено, ведь он полгода проходил в той же одежде, в которой попал в плен. Только эпидемия сыпного тифа вынудила финнов принять меры: сменить пленным одежду и отправить их в баню. Первый раз за полгода. Потом, правда, банные дни стали проводиться регулярно. Думается, что финны это делали не столько из-за заботы о пленных, сколько из боязни того, что эпидемия может перекинуться на охрану, а потом и на местное население.
1 сентября 1942 года Анатолий оставляет очередную запись: «Оказывается, нет той глупости, которую не способен сделать в голодном состоянии человек. В пятницу ходил в баню и по дороге набрал грибов, причем не грибов, а разной дряни, но так как сварить негде, то решил съесть сырьем, от чего получил боль и расстройство в желудке и понос, но хорошо, что все прошло через одни сутки. Да, пролетело и лето 1942 года, а нашему полуголодному существованию и не предвидится конца».
Помимо описания жизни в неволе «Дневник Галибина» ценен тем, что автор записал имена и адреса умерших в лагере товарищей. В дальнейшем это могло помочь найти их родственников.
Ровно через год после пленения – 5 сентября 1942 года – в дневнике появляется последняя запись: «Исполнилось на существовании (так в тексте. – Прим. автора) в Суоми год, который не задумываясь можно было бы с удовольствием вычеркнуть из жизни, так как ничего, кроме лишений и огорчений, он не принес. Даже какой-либо надежды на нормальную человеческую жизнь».
На этом дневник обрывается.
Загадки прошлого
Вплоть до XXI века «Дневник Галибина» не вызывал у исследователей каких-либо вопросов. Как и то, что сам Анатолий Галибин был расстрелян. Но с открытием архивов выявились серьезные нестыковки. Нет, само содержание дневника сомнению не подлежит: его явно писал человек, прекрасно знавший лагерную действительность. И то, что этим человеком был Анатолий Галибин, тоже не оспаривается. Но принадлежат ли ему останки, среди которых был найден дневник? Ответ на этот вопрос сегодня уже не кажется столь убедительным, как раньше.
Согласно финским документам Галибина передали 10 июня 1943 года германской контрразведке, отвечавшей за перевод части советских военнопленных из финского плена в немецкий. Исследователь Павел Полян, когда готовил «Дневник Галибина» к публикации, обнаружил в Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации переписку по репатриантам. Из нее следует, что Анатолий Иванович Галибин был освобожден из немецкого плена и репатриирован.
«По крайней мере, мы встречаем его имя в списке из имен 1603 советских военнопленных, приложенном к письму зам. начальника ГУКР «СМЕРШ» генерал-лейтенанта И. Я. Бабича зам. уполномоченного СНК СССР генерал-лейтенанту К. Д. Голубеву от 16 марта 1945 года с просьбой пробить этот список по перечню репатриированных советских граждан. Включен он и в именной список освобожденных из плена и репатриированных советских военнопленных от 4 апреля 1946 года! Если это правда, то вывод может быть только такой: дневник Анатолия Галибина был обнаружен в кармане не его брюк!» – пишет Павел Полян. Далее он предполагает, что при переводе в немецкий лагерь Галибин передал дневник кому-то из своих товарищей.
Загадки на этом не заканчиваются. После возвращения на Родину Анатолий Галибин не стал связываться со своей семьей. Почему? Версий может быть много. От вполне реалистичных (обзавелся другой семьей, что было не редкостью в те годы, к тому же его супруга умерла) до конспирологических (имя Галибина использовал кто-то другой).
Загадок добавляет и сайт «Память народа». Здесь в описании документов красноармейца Галибина Анатолия Ивановича стоит аббревиатура ВМН. Высшая мера наказания. И дата: «Не позднее 10.11.1944».
Таким образом, с самим Анатолием Галибиным, точнее с его останками, на сегодняшний день все очень неясно. В отличие от его дневника. Тот же сайт «Память народа» приводит официальный отчет начальника отдела учета персональных потерь сержантского и рядового состава 19-й армии Карельского фронта, в котором описаны обстоятельства обнаружения дневника и даже приводятся некоторые цитаты.
Последней загадкой в этом деле является местонахождение оригинала дневника. Павел Полян пишет, что «дневник дошел до нас только в форме машинописи, хранящейся в Военно-медицинском музее в Санкт-Петербурге». Вот такой получился детектив.
Андрей Кирошко
Фото с сайта «Память народа» и из группы «Фотохронолог» в социальной сети «ВК»
