Имя Ивана Николаевича Тимофеева, уверен, хорошо известно мурманчанам старшего поколения. Он был одним из организаторов ускоренного строительства жилья в Мурманске и Полярном, занимался созданием пионерских лагерей и баз отдыха, открытием культбазы плавсостава и студии аудиозаписи для рыбаков. В 1953–1956 годах он возглавлял Мурманский горком КПСС, а в 1961-м стал председателем областного комитета профсоюза работников рыбной промышленности. Именно с его деятельностью на этом посту связано появление Дня рыбака и строительство в Мурманске стадиона «Труд». В общем, Иван Николаевич оставил значительный след в истории нашего города. Как-нибудь мы обязательно расскажем об этом человеке. Но сегодня речь пойдет о другом.
Комфорт по-мурмански
В Мурманске до сих пор живет дочь Ивана Николаевича Тимофеева Людмила Брюханова. Ей уже более 80 лет, но она прекрасно помнит Мурманск 1930–1950-х годов прошлого века. Того города уже нет. Он исчез с лица земли – частично в ходе войны, но по большей части из-за нашего желания жить лучше. Сегодня он сохраняется только в памяти старожилов, таких как Людмила Ивановна. «Вечерка» много писала об улицах и районах старого Мурманска, но сегодня мы подойдем к теме с другой стороны – расскажем только об одном доме. И его обитателях. Итак, дом на Ленинградской.
– Мы приехали в Мурманск в 1938 году, – рассказывает Людмила Ивановна. – До этого отец работал в Кировске инструктором райисполкома. Затем его пригласили в Мурманск на аналогичную должность, но уже в облисполкоме. Нам выделили комнату в деревянном доме на улице Ленинградской. Сейчас на этом месте находится гостиница «Меридиан».
Надо сказать, что Тимофеевым неслыханно повезло. Немногие мурманчане в то время могли заполучить в свое распоряжение целую комнату, пусть и в коммунальной квартире, вместо того, чтобы ютиться в бараке. С приездом Ивана Николаевича в областной центр связана еще одна интересная историческая деталь. Дело в том, что его супруга была из спецпоселенцев, которым категорически запрещалось проживать в Мурманске. Но, видимо, нехватка опытных кадров во вновь образованной области была настолько велика, что власти закрыли глаза на этот пункт в биографии. И в дальнейшем наличие жены из семьи кулаков никак не отразилось на жизни и работе Ивана Тимофеева.
– И вот мы поселились в доме, – вспоминает Людмила Брюханова. – Это был большой двухэтажный рубленый дом с двумя подъездами. Нам дали комнату в трехкомнатной квартире. По тем временам условия были шикарные. В доме имелось электричество, водопровод, туалет. Не было только горячей воды, ее грели сами. Отопление печное, на дровах, которые держали в специальных сараях во дворе – дровниках.
Таки Яша у меня один
Улица Ленинградская в ту пору больше напоминала обычную сельскую дорогу. Начнут ее асфальтировать только в 1939 году, на участке между зданием бывшего кинотеатра «Родина» и нынешней улицей Воровского. Отсюда и пошло знаменитое название этого участка – «стометровка», которое продержалось в народе очень долго. Лично я слышал его еще в конце 1980-х годов.
– Одну из комнат, наверное, самую большую, площадью метров 18, занимала семья Якова и Фаины Комшиловых, – продолжает Людмила Ивановна. – Помню, что в их комнате по обеим сторонам единственного окна висели картины, которые написал сам Яков Алексеевич. На них была изображена его супруга. На правой стене комнаты была полка, где стояли вырезанные из дерева, также лично Яковом Алексеевичем, различные фигурки зверей и людей. Мне запомнились деревянные фигурки саами. У левой стены стояла печка-голландка. Причем отапливала она сразу две комнаты – нашу и соседскую, но дрова в нее закладывались у Комшиловых. И у печки, прямо на полу, лежали в правильных пирамидах тома Ленина. В красивых бордовых переплетах. Фаина Абрамовна каждый день на лестничной клетке протирала их тряпкой от пыли. Яков Алексеевич был в Мурманске человек не последний, и его многие знали. Забота о нем была смыслом жизни Фаины Абрамовны, ведь детей у них не было. Весь день только и слышны были рассказы про ее Яшу. Но еще Фаина Абрамовна следила за порядком в доме. По всей квартире она расклеивала бумажки: «Не забудьте выключить свет», «Не забудьте закрыть дверь», «Закрывайте кран», «Не забывайте спустить воду в туалете» и так далее.
Секретные материалы вразвес
Тут надо объяснить, кто такой Яков Алексеевич Комшилов. Он – фигура для Мурманска знаковая. Особо чтят Якова Алексеевича мурманские архивисты, поскольку он был первым начальником архивной службы на Кольском полуострове, и именно благодаря его подвижничеству удалось спасти от уничтожения немало ценных документов. Любопытно, что на первоначальном этапе становления архива счет собранных документов здесь велся на килограммы и пуды. Так, в 1923 году Комшилов сообщал начальнику канцелярии президиума губисполкома: «В губернском хранилище Мурманского губернского архивного бюро находится архивных материалов 10–11 кубометров, считая весом каждый 30 пудов, итого 300–400 пудов. Секретных материалов около 50 пудов».
Документы, поступившие в архив, постепенно приводились в порядок, обрабатывались, описывались, размещались на стеллажах. К концу 1926 года в архиве удалось сосредоточить свыше 33 тысяч дел, входивших в состав 169 фондов. А архивариусом с разрешения председателя губисполкома была назначена жена Комшилова – Фаина Абрамовна, так как, по словам Якова Алексеевича, «в течение года не было найдено ни одного человека, которому можно было вверить работу в архиве, даже по простой разборке материалов, без опасения за целость и сохранность: квалифицированные работники на «пыльную» работу не шли, а неквалифицированные не имели ни малейшего понятия о ценности архивных фондов, вследствие чего в архиве работой были заняты я и моя жена, как самый надежный человек».
В эти же годы проявилась еще одна яркая грань личности Якова Алексеевича. Он увлекся изучением материальной культуры саами Кольского полуострова. Составленный им сводный альбом саамских родовых клейм в 1923 году был удостоен диплома второй степени Главного выставочного комитета Первой сельскохозяйственной выставки СССР.
Ну и конечно, Яков Алексеевич был талантливым художником. В фондах Мурманского областного краеведческого музея хранятся более 200 его рисунков и живописных этюдов. Большинство из них посвящены Мурманску, природе северного края, часть рисунков создана по мотивам саамских легенд и сказок. По словам самого Якова Алексеевича, в юности он мечтал быть художником. В 1910 году, осуществляя эту мечту, он поступил в Санкт-Петербурге в Художественное училище барона Штиглица. Политикой он в то время совершенно не интересовался, и лишь революция 1917 года переменила его умонастроения.
В Мурманске Яков Алексеевич совмещал работу заведующего губернским архивом с работой в губернском (а после преобразования 1 августа 1927 года губернии в Мурманский округ Ленинградской области – окружном) суде. В апреле 1933 года он становится старшим нотариусом окружной (с 1938 года – областной) нотариальной конторы. Когда же он успел стать юристом? Из его автобиографии мы узнаем, что правовое образование Яков Алексеевич получил на фронтах Гражданской войны, работая в военных трибуналах.
Враг народа?
В период, когда Тимофеевы стали соседями Комшиловых, а это 1938 год, Яков Алексеевич переживал не лучшее время. 1 июля 1938 года решением Мурманского ГК ВКП(б) Комшилов был исключен из членов партии. Ему вменялись в вину тесная связь с врагами народа Черняковым, Алымовым, Антоновым, Эндиковским (так называемый «саамский заговор». – Прим. ред.) и непринятие надлежащих мер в устранении контрреволюционной агитации в работе краеведческого музея. В те годы подобное решение могло стать роковым. Причем не только для него, но, возможно, и для его новых соседей Тимофеевых. Особенность политических дел 1937-1938 годов как раз в том и заключалась, что НКВД арестовывало всех, кто попадал в орбиту человека, признанного врагом народа. Но директор Мурманского окружного краеведческого музея Василий Алымов, по сути, ценой своей жизнь, отмел все подозрения следователей в участии Комшилова в каком-либо заговоре. Так же поступил и арестованный к тому времени доцент Московского государственного университета Захарий Черняков. Ему удалось доказать и свою невиновность в целом. Захарий Ефимович прожил до 1997 года и стал признанным специалистом по саамским языкам.
Деталей всей этой драмы, которая разворачивалась за стенкой их комнаты, маленькая Люба, конечно, не знала. А вот ее папа Иван Николаевич, будучи инструктором облисполкома и членом партии, возможно, информацией владел. Но взрослые детям ничего не говорили, поскольку, скорее всего, и сами не знали, чем закончится дело. А завершилось оно в январе 1940 года, когда новый секретарь обкома Максим Старостин решительно отмел ахинею, состряпанную ретивыми следователями, и Комшилова восстановили в партии. Десять работников НКВД, имевших отношение к «саамскому делу», были привлечены к ответственности за «извращение методов ведения следствия». Правда, реальные сроки получили только четверо.
После восстановления в партии Яков Комшилов работал ревизором Управления Народного комиссариата юстиции РСФСР по Мурманской области. С августа 1943 года по август 1945 года он – прокурор Мурманской областной прокуратуры. 15 августа 1945 года был назначен заведующим партийным архивом Мурманского обкома КПСС. На этом посту он проработал до 1958 года. Выйдя на пенсию, уехал в Ленинград. Умер в 1964 году.
Андрей КИРОШКО.
Фото из архива Людмилы Брюхановой.
Рисунки Я. А. Комшилова из фондов областного краеведческого музея.
Продолжение следует.
