Продолжаем рассказ о мурманских улицах, названных в честь Героев Советского Союза. Но сначала немного воспоминаний.
Как-то в детстве мне подарили книгу «Бой вели комиссары». В ней самое сильное впечатление на меня тогда произвели рассказы о подводниках. Казалось, что у людей, запертых в стальной трубе, в чрезвычайной ситуации очень мало шансов выжить. Почти никаких.
И они выходят в море, зная об этом. Помню ужас, который охватил меня после этой книги. Возможно, это был первый шажок к осознанию того, что такое настоящая война, без прикрас.
Короткая, но важная
Большинство мурманских улиц героев носит имена летчиков. Есть также пехотинцы, моряки, морские пехотинцы. И всего один-единственный подводник – Магомет Гаджиев.
О самой улице много не расскажешь. Застроена она типичными для 60-х годов прошлого века домами с малогабаритными квартирами, позволившими достаточно оперативно обеспечить жителей быстрорастущего города отдельной жилплощадью. Тогда, в 60-х годах, улица приобрела свой современный вид. И 13 октября 1964 года еще и нынешнее название. С той поры на улице мало что изменилось. Ну разве деревья стали большими да автомобилей прибавилось.
Улица Гаджиева соединяет проспект Героев-североморцев с улицей Свердлова и в этом качестве имеет важное значение, поскольку напрямую связывает город с Северной промзоной. Наиболее многолюдна западная часть улицы, где находится кольцо троллейбуса № 3, а неподалеку, правда уже на проспекте Героев-североморцев, есть ряд крупных магазинов. За домами, вытянувшимися вдоль улицы имени подводника, стоят детские сады, школа, детские площадки.
Солдат в 13 лет
Ну а теперь самое время рассказать о Магомете Имадутдиновиче Гаджиеве. Да, именно так – Магомет, а не Магомед – пишется имя славного моряка. Дело тут, скорее всего, в том, что первый вариант написания был в ходу до революции и в дальнейшем Гаджиев, родившийся в 1907 году, всегда использовал только его. Даже тогда, когда подобное написание уже стало считаться устаревшим. Поэтому ошибки здесь никакой нет.
А сейчас обратимся к автобиографии Магомета Гаджиева, которую в свое время предоставил в наше распоряжение кандидат исторических наук Мирослав Морозов. Составлена она была 9 октября 1938 года. В тот момент Гаджиев был слушателем командного факультета Военно-морской академии имени Ворошилова. Итак, родился он 20 октября 1907 года в ауле Мегеб (Дагестанская ССР). Он был вторым ребенком в семье, где кроме него было еще две сестры и три брата. В 1917 году Магомет окончил четырехклассную школу. С детства он знал турецкий язык, но к моменту написания автобиографии владел им уже не твердо. После школы он отправился в Баку, к одному из родственников, а затем вернулся в отчий дом, где помогал родителям.
Видимо, жизнь на иждивении не устраивала молодого аварца, и в 1920 году он добровольно вступает в Красную Армию. Было ему в ту пору 13 лет. О том, как проходила служба, он ничего не пишет, только сообщает, что через два года его демобилизуют как малолетнего. Возможно, Гаджиев делал серьезную ставку на военную карьеру, но в тот раз ничего не получилось.
Магомет снова возвращается домой, а в начале 1923 года поступает на подготовительный курс педагогического техникума в Буйнакске и перебирается жить в интернат. И одновременно устраивается на работу.
От курсанта до командира
Возможно, Магомет и стал бы учителем, но о его военной юности не забыли. В августе 1925 года по комсомольской путевке его направляют в Военно-морское училище имени Фрунзе. Снова подготовительные курсы, экзамены и, наконец, Гаджиев официально становится курсантом.
Как впоследствии вспоминала супруга Гаджиева, Магомет оказался способным учеником. Схватывал все на лету, и на курсе был отличником. Способным оказался сын малоземельного горца. Известно, что в курсантские годы выходил в практические плавания, в том числе и на крейсере «Аврора». Гайки cоветская власть тогда еще не закрутила, и гардемарин Гаджиев побывал даже за границей – в Дании и Норвегии.
После окончания училища Гаджиев снова стал учиться. Дело в том, что он попал служить на подводные лодки, а там знаний надводника уже не хватало. Стремление учиться окупалось сторицей. Уже в 1933 году он становится командиром подводного корабля «Карбонарий» Черноморского флота, но с приставкой «врид» (временно исполняющий должность). Длилось это недолго. В этом же году последовало назначение командиром на «М-9». Практически сразу после этого Гаджиев, погрузив лодку и экипаж в железнодорожный состав, отправился на Тихий океан.
Рекордсмен Гаджиев
И здесь, возможно, впервые имя Гаджиева зазвучало. Свою «малютку» молодой командир стал выгонять в море в 9–10-балльные штормы. Школу, конечно, экипаж прошел изрядную, но надо признать, что это был серьезный риск. Сегодня не совсем ясно, только ли за боевую учебу Гаджиев получил свой первый орден в 1935 году. И сразу – орден Ленина. Среди коллег-подводников пошел шепоток, что Гаджиеву было поручено какое-то секретное задание – слишком долго его лодка отсутствовала в базе. Ходили слухи и о том, что Магомет справился с боевой задачей блестяще. Как бы то ни было, но 23 декабря 1935 года Гаджиев в числе 80 моряков-тихоокеанцев был удостоен правительственной награды. И стал первым представителем Дагестана, получившим высший на тот момент орден СССР.
Скоро ему дали лодку побольше – «Щ-117», на которой Гаджиев установил рекорд автономности плавания, превысив его сразу вдвое. Кроме того, подводники провели испытание на минимальную частоту регенерации воздуха. Экипаж несколько раз переходил на «голодный» воздушный паек, продолжая уверенно нести службу. Расход провизии планировался особенно тщательно, что позволяло коку даже в самом конце похода потчевать экипаж тортами, блинами и булочками. Даже когда во время шторма лодку укладывало на борт и все летело с плиты, кок Л. Е. Романовский не прекращал стряпни. Он подвешивал кастрюли на специальные держатели, сам привязывался к плите и продолжал готовить горячую пищу. Неудивительно, что после автономного плавания «Щ-117» стала первым в истории ВМФ кораблем с полностью орденоносным экипажем. Ее удачливый командир в сентябре 1937 года становится слушателем Военно-морской академии.
Путь на Север
Беда пришла, откуда не ждали. 5 мая 1938 года органами НКВД был арестован отец Гаджиева. И вот тогда от сына, видимо, и потребовали написать автобиографию. Судьба Гаджиева-старшего нам не известна, а вот сына, не дав ему доучиться, в 1939 году попросили из академии. Повод был, понятное дело, другой – усиление кадров Северного флота ввиду начавшейся войны с Финляндией. С другой стороны, возможно, что мудрое начальство попросту спрятало аварца на Крайний Север, подальше от глаз ретивых следователей. А может, его спас орден Ленина и титул первого орденоносца Дагестана. Как было на самом деле, мы уже вряд ли узнаем. Но в Полярном новичок пришелся как нельзя кстати: Северный флот сам пострадал от чисток и остро нуждался в опытных офицерах.
После годичного сидения в штабе Гаджиева в октябре 1940 года назначают командиром 1-го дивизиона подводных лодок. И тут ему снова «везет». Буквально через месяц в Мотовском заливе со всем экипажем погибает лодка «Д-1». Она входила как раз в первый дивизион, но обвинения Гаджиеву не предъявляют. Вот тут уж точно повезло. Без кавычек. Лодку найдут только в июле 2018 года, но причина ее гибели не установлена до сих пор.
В море дома, на берегу – в гостях
А дальше была война. Гаджиев словно ждал чего-то подобного. За неполный год – с июня 1941-го по май 1942-го – капитан второго ранга проводит в море 127 суток. Это в разы превышает подобный показатель всех без исключения командиров подводных лодок Северного флота. Человеком без страха и усталости называл его командующий Северным флотом Арсений Головко. После очередного похода Гаджиев попросту переносил свой чемоданчик с одной лодки на другую. Уже в 1941 году его видят кандидатом на звание Героя Советского Союза. В годы войны считалось, что лично Гаджиевым уничтожено пять кораблей противника в торпедных атаках и пять артогнем.
Особенно прославил его бой 3 декабря 1941 года. Лодка «К-3», на борту которой Гаджиев находился в качестве обеспечивающего, атаковала немецкий конвой, но потом сама подверглась атаке кораблей охранения. Понимая, что в подводном положении лодка уязвима, Гаджиев предложил командиру корабля Кузьме Малофееву всплыть и принять артиллерийский бой. Лодка имела две 100-мм пушки и две сорокапятки. С такой батареей был шанс на успех. Сказано – сделано. В итоге «большой охотник» был потоплен прямым попаданием снаряда, а другой драпанул к берегу.
Бой у острова Фогле
В свой очередной поход Гаджиев вышел на борту «К-23» (командир – Леонид Потапов) 28 апреля 1942 года. Дальнейшие события мы знаем в основном из данных противника, ставших публичными сравнительно недавно. 12 мая в 9.22 наша лодка атаковала конвой, после чего всплыла и вступила в артиллерийский бой с кораблями охранения. Одному из них удалось добиться попадания в нашу «катюшу».
В 14.10 в штабе Северного флота получено отправленное в 12.00 донесение: «Транспорт торпедами, два СКР артиллерией уничтожил, квадрат 8114, курс ост. Имею повреждения от стрельбы. Командир ДПЛ». В дальнейшем на запросы штаба, отправленные в 14.10 и 23.00, «К-23» не ответила. Высланные на поиск самолеты ничего не обнаружили.
В штабе не знали, что в середине дня «К-23» еще продолжала борьбу. Ей удалось всплыть и в надводном положении оторваться от преследования. Но на помощь немецким катерам пришли самолеты. После их атаки лодка погрузилась и все ее попытки всплыть жестко пресекались артиллерией противника. Развязка наступил а в промежутке между 16.30 и 18.30, когда «большой охотник» сбросил 99 глубинных бомб на «К-23». При этом немцы наблюдали подводные взрывы, пузыри воздуха, обильное выделение соляры и масла, а с поверхности воды были подобраны листы бумаги с текстом на русском языке. Сомнений быть больше не могло. На «К-23» погиб 71 член экипажа, включая комдива Магомета Гаджиева.
28 мая 1942 года командование Северного флота подписало представление на капитана 2-го ранга Гаджиева о присвоении ему звания Героя Советского Союза.
Место гибели лодки «К-23» известно, но вряд ли когда-либо оно станет координатами памяти. Этот участок моря находится в территориальных водах Норвегии, и нашим соседям это просто не интересно. Как и заниматься поисками самой лодки. Возможно, норвежцы были бы не против работы поисковиков в данном районе, но значительная глубина – 250 метров – не позволяет там действовать дайверам-любителям.
Но мы можем сегодня сохранять память о наших героях в названии улиц, площадей и населенных пунктов.
Место гибели лодки «К-23» известно, но вряд ли когда-либо оно станет координатами памяти. Этот участок моря находится в территориальных водах Норвегии, и нашим соседям это просто не интересно. Как и заниматься поисками самой лодки. Возможно, норвежцы были бы не против работы поисковиков в данном районе, но значительная глубина – 250 метров – не позволяет там действовать дайверам-любителям.
Андрей КИРОШКО.
kiroshko@vmnews.ru
Фото Игоря ЕРЕМЕНКО и из открытых Интернет-источников.
