Мурманский областной театр кукол я нежно люблю с трехлетнего возраста, того времени, когда пришла в располагавшийся по соседству с ним 33-й городской детский сад. Мы, мурманские малявки, быстро протоптали дорожку ко входу в волшебное, как нам казалось, помещение театра на улице Софьи Перовской, 21а. И влюбились в него.
И сейчас, спустя полвека, несмотря на то, что театр уже пять лет как сменил место прописки и изменился внешне до неузнаваемости, я все равно прихожу сюда почти как к себе домой. Потому что никакие переезды с места на место и даже самая современная реконструкция не способны уничтожить атмосферу по-детски восторженного уюта и душевного комфорта, которые в театре очень бережно хранят уже больше 90 лет.
Об аншлагах и прибыли
Четверть века с гаком директором Мурманского театра кукол работает Евгений Суханов. На его долю выпали и нищенские для культуры 90-е, и черные списки зарубежных гастролей после 2014-го, и реконструкция здания на проспекте Ленина, 27, и переезд в него, и создание музея театральных кукол, игравших свои первые спектакли еще в тридцатые и сороковые годы в Хибиногорске.
Нашу беседу с Евгением Владиславовичем мне хотелось приурочить к его 25-летию на посту рулевого театра. Но совпадающий с этим событием 90-летний юбилей заполярного центра кукольного театрального искусства закономерно затмил все остальные поводы.
И в конечном итоге мы не стали специально искать причины для интервью. Однако по счастливому стечению обстоятельств оно состоялось накануне присвоения Евгению Суханову высокого звания «Почетный работник культуры Мурманской области». «Вечерка» сердечно поздравляет виновника торжества с этим славным событием. И предлагает мурманчанам перелистнуть вместе с Евгением Владиславовичем несколько знаковых страниц из истории театра кукол и его директора.
– Евгений Владиславович, вы пришли в Мурманский театр кукол в 1998 году, и почти сразу театр, за много лет ни разу не выезжавший на гастроли, отправился с выступлениями по области. И ведь тогда зарплаты людям не платили, денег у северян зачастую на хлеб не было, не то что на театральные билеты, а оказалось, что у вас по тем временам чуть ли не оглушительная прибыль получилась, это так?
– Это так. Я, когда заступил на должность директора, пригласил главного администратора. Удивился, что театр так долго, аж семь лет, не выезжал с гастролями даже в область. Дети-то ждут театр кукол, много ли у них тогда, в 90-е, радостей было? Меня начали убеждать, что это невыгодно, что мы ничего не заработаем, больше потратим. Нужен бензин для автобуса, оплата проживания актерской труппы в гостиницах, суточные на питание, оплата гостиницы для администраторов, которые едут заранее и заключают договоры, оплата услуг типографии за выпуск афиш, проценты кассирам, распространяющим билеты на постановки, проценты Домам культуры, где пройдут спектакли. В общем, затрат хватало.
Но мы все просчитали. Выбрали Печенгский район – Печенгу, Заполярный, близлежащие населенные пункты, чтобы недалеко было ехать. С большим успехом отыграли спектакли, поняли, что люди соскучились по театру. В залах были аншлаги, а у нас – стопроцентная прибыль.
То есть мы полностью окупили свои затраты плюс еще столько же заработали. Так наладили гастрольную деятельность и потихоньку начали развиваться.
О флаконах от духов и «ветеранах» сцены
– Помню, в тяжелых для культуры 90-х актеры играли спектакли баночками от йогуртов, флаконами от духов, жестянками из-под лимонада, которые по их просьбе несли мурманчане. Мне особенно запомнился спектакль «Золушка» (0+) из парфюмерных флакончиков, ничего талантливее я не видела! Сохранились до наших дней эти кукольные «ветераны» сцены?
– Они, конечно, не сохранились. Но действительно не один год выступали на сцене. Не потому, что не было кукол. Не было средств для того, чтобы в своих цехах изготовить новые куклы. Период был тяжелый, с финансированием было очень плохо. И театры выходили из этого положения, делая кукол из подручных средств.
У нас в то время был знаменитый спектакль «Сказки в ладошке» (0+). Ладошка, пять пальцев, пять героев. Пять актеров участвовало. И каждый из них рассказывал сказку. Был спектакль «Золушка» из флакончиков от духов. Была постановка с рыцарями из жестяных банок от лимонада.
Справедливости ради замечу, что эта идея была продиктована не столько финансовым дефицитом, сколько данью модной тогда тенденции изготовления кукол из подручных бытовых предметов.
На мой взгляд, интересное направление было. И думаю, многие российские театры кукол этим тогда пользовались.
Подобные постановки были наглядной иллюстрацией того, что детский спектакль – это вовсе не обязательно дорогие куклы. Его можно поставить с помощью буквально подручных средств. И когда у наших юных зрителей оставалось ощущение, что эти предметы, которые никакого отношения к театру кукол не имеют, вдруг ожили, то, конечно, это говорило о мастерстве актеров.
У нас и номера для взрослых такие были. И сейчас такой номер есть из бутылок грузинского вина. Бутылки в грузинских шапках, они танцуют, поют, это своеобразный концерт. Это лакмус актерского мастерства, которое может оживить любой предмет, и в этом искусство кукольного театра.
Поэтому, наверное, здесь даже взрослые люди становятся немного детьми. И этим он ценен, наш театр. И этим он отличается от, например, театра драмы. Я часто говорю, что актер театра кукол в драматическом театре сыграть сможет. А актер драматического театра без подготовки с куклой не сможет сыграть, этому специально учиться надо и не один год.
О бывших коллегах
– Евгений Владиславович, расскажите, как получилось, что вы, инженер-металлург, начинавший карьеру простым рабочим на производстве, вдруг стали директором театра кукол?
– 90-е годы перевернули судьбы миллионов людей нашей страны. И кто-то нашел себя. Считаю, что я себя нашел, мне повезло, я счастливый человек. А кто-то, к сожалению, не смог себя найти. Сколько моих друзей, которые вместе со мной работали, например, на руднике, и не умели ничего, кроме как отлично бурить породу, оказались в вакууме. Рудник – это была их жизнь, они бы всю жизнь трудились проходчиками. А когда рудник встал, куда идти? Они ничего больше не умели.
Я окончил мончегорский политехнический техникум по специальности «Техник-металлург». Практику проходил на комбинате «Североникель». После техникума работал в Кольском научном центре Российской академии наук. Затем ушел на срочную службу, служил в Севастополе на подводной лодке. У меня в кабинете висит полотно с моей подлодкой на рейде Севастополя на параде к Дню ВМФ в 1985 году. Эту картину по фотографии нарисовал известнейший мурманский художник Виталий Бубенцов.
После службы вернулся в Кольский научный центр РАН, работал в институте химии и технологии редких элементов, в лаборатории металлургии редких элементов.
Параллельно заочно поступил в Ленинградский политехнический институт по специальности «Металлургия черных и цветных металлов». Там же, в институте, познакомился с будущей женой Ниной. Мы учились на одном факультете, только она химик, а я металлург. На третьем курсе мы поженились, а в 1994 году вместе окончили институт.
Я из Апатитов переехал к супруге в Ревду. И поступил работать на Ловозерский горно-обогатительный комбинат.
Несмотря на два моих образования, приняли меня поначалу слесарем-ремонтником технологического оборудования, я снова все начал с нуля. Потом был назначен механиком обогатительной фабрики. После этого перевелся в цех щелочных металлов.
Но уже начался разгул девяностых. Производство встало. Начались проблемы. На Ловозерском ГОКе перестали платить зарплату. Я перешел работать под землю в шахту, потому что на руднике проходчикам еще хоть что-то платили. А следом и там начались проблемы с выплатами зарплат.
И вот во время этого кризиса моей супруге предложили возглавить Ловозерскую централизованную библиотечную систему.
Но одновременно с этим был образован комитет экологии Ловозерского района, Нину Моисеевну пригласили туда на работу как лучшего специалиста в этой области. Жена ушла работать в комитет по своей специальности химика. А вместо нее библиотечную систему возглавил я. Затем я руководил отделом культуры Ловозерского района, а через несколько лет – отделом культуры города Полярные Зори. До сих пор с большим теплом я вспоминаю эту работу, с удовольствием приезжаю в эти города и встречаюсь с бывшими коллегами.
О судьбе страны и директора театра
– Вы такой человек на передовой. В 90-х ушли с рудника, где перестали платить зарплату, в культуру, где ее еще худо-бедно платили. А в 2014 году, когда вы публично выступили против нацизма и за воссоединение Крыма с Россией, Мурманский областной театр кукол в одночасье попал в черные списки зарубежных гастролей. Хотя до этого был более чем востребованный, особенно в Северной Европе, где наши артисты помимо русского играли спектакли в том числе на финском и норвежском языках. Это так?
– Ну против России уже тогда шла большая закулисная война. Особенно когда мы начали политику объединения русского мира. Это было для Запада как кость в горле. И поэтому тех людей, которые публично выступали за наше воссоединение, старались, так сказать, прижать. А как это сделать? Мы до 2014-го по три-четыре раза в год ездили за рубеж на гастроли, и вдруг раз – театр кукол начали из таких гастрольных списков вычеркивать. Официально эта причина не оглашалась. Но лично мне говорили об этом открыто.
– Как это отразилось на театре?
– Когда театр попал в черные списки зарубежных гастролей, я поймал себя на мысли, что как же был не прав, когда больше смотрел туда, за границу. А не смотрел вглубь нашей страны, где в каждом регионе есть театр кукол, а то и не один! Где своя самобытная культура и большое количество конкурсов, фестивалей, где душа, где глубина. И мы начали ездить по нашим регионам, обмениваться гастрольными турами, участием в фестивалях. Фестиваль стран Баренцева региона трансформировали в фестиваль «Полярная сова», который в прошлом году получил высокое признание его участников. Это очень хорошо, что российские театры наконец-то полностью развернулись лицом друг к другу, стали ездить в разные регионы нашей страны, узнавать и понимать друг друга. И это здорово, что у нас есть такая возможность: себя показать, на других посмотреть, обменяться опытом. Это профессиональное развитие, без которого невозможен востребованный современный театр.
– Евгений Владиславович, я слышала, вы перед переездом театра в новое здание сами ездили по мебельным фабрикам, удобные кресла в зрительный зал выбирали, волшебные диванчики в фойе. Но больше всего заботились о том, чтобы в целости и сохранности перевезти атмосферу театра с улицы Софьи Перовской. Как считаете, вам это удалось?
– Признаюсь, мы уезжали из старого здания скрепя сердце. Но мы понимали, что это нужно сделать для развития театра, для расширения его возможностей. Я говорил: «Ребята, нам нужно эту нашу атмосферу камерности и домашнего уюта перенести в новое здание. От нас с вами зависит, как там будет людям, комфортно или нет».
И мне кажется, что это удалось. Потому что зрители приходят сюда с большим удовольствием. Книга отзывов пестрит от благодарностей. И не только за работу на сцене, но и за сам театр. Меня это тоже греет, потому что я вместе с коллективом вложил сюда много личного.
Театр – это не только сцена. Это люди, которые в нем работают. И каждый на своем месте искренне старается ради одного общего результата.
О витринах, куклах и интересном пути
– Главное место притяжения в фойе – музейные витрины с театральными куклами, от которых взгляд невозможно отвести! Как родилась эта грандиозная идея – создать в фойе музей?
– Дело в том, что идея не нова, музей в свое время был и в прежнем помещении, в малом зале. Потом его пришлось оттуда убрать, потому что мы там новогодние елки играли, и стеклянные витрины были опасны для наших активных юных гостей.
Я думал, где же нам в новом здании разместить этот музей. То, что его надо было сделать, – это даже не обсуждалось. Даже когда писал письма на имя руководителей области, всегда указывал, что мы планируем в новом здании открыть музей мурманского театра кукол.
Мы решили разместить музей в театральном фойе. Конечно, мы просчитывали эти витрины. Важно было, чтобы их изготовили не слишком глубокими, чтобы они не сужали пространство.
Выбрали оптимальный вариант, где-то полметра по глубине. С подсветкой, специальными креплениями. С первой экспозицией нам помогали сотрудники мурманского краеведческого музея. Сегодня мы обновляем экспозицию к открытию каждого сезона, чтобы было интересно зрителям. У нас же столько кукол и костюмов за 90-летнюю историю театра накопилось! Их надо показывать!
Юбилейные выставки проводим в городах области. В Кировске, в прошлом Хибиногорске, где родился наш театр, и в мурманском краеведческом музее была наша экспозиция. Сейчас проходит выставка в Полярном.
– Евгений Владиславович, у вас, как у директора театра кукол, бывает иногда такое, что вы чувствуете себя ребенком?
– Порой иногда хочется немножко почувствовать себя ребенком. Я очень рад, что судьба распорядилась так, что я связал жизнь с театром, который работает прежде всего для детей. И дело тут, видимо, в нашей необычной, особенной атмосфере детского театра. И общение со зрителями, которые приходят к нам на спектакли, наверное, дает возможность почувствовать себя немножко ребенком.
Но работа моя и должность требуют быть прежде всего руководителем, и порой даже жестким. Особенно эту жесткость пришлось проявлять в те годы, когда театру было очень тяжело. Без этого выжить было бы очень трудно.
Сейчас, конечно, другие времена. Сегодня мы полностью обеспечены всем тем, что необходимо коллективу для нормальной работы. Но чтобы получить то, что мы имеем сейчас, надо было пройти непростой, но очень интересный путь.
Анжелика Ковалева.
Фото из архива Мурманского областного театра кукол.
