«Байки старого Мурманска» – так называется новая книга известного мурманского журналиста Виктора Георги. Собранные в ней житейские истории многие уже слышали. Или читали в книгах и выложенных в Интернете воспоминаниях ветеранов рыбной отрасли Севера. Некоторые сюжеты вошли в этот сборник почти без изменений, другие – значительно домыслены и переработаны, от третьих остался лишь скелет. Так или иначе, написанные и рассказанные в разные годы, эти байки давно уже стали фольклором – устным народным творчеством для тысяч мурманчан. Сегодня «Вечерний Мурманск» публикует несколько таких рассказов с небольшими сокращениями.
Лужа
Конец 30-х годов прошлого века. Август, и в Мурманске уже темнеет. Одиннадцать часов вечера, ресторан в Доме междурейсового отдыха (ДМО) закрывается. Спускаются захмелевшие моряки по широкой лестнице в фойе, выходят на широкое крыльцо под ручку с дамами в заграничных шмотках и туфельках, а перед ними – лужа-море.
Те, кто был потрезвее и сообразительнее, потихоньку шли через ресторанную кухню к черному выходу. А этим что делать? Не отступать же назад… И флотские франты брали девушек на руки и несли их по колено в грязной воде. Бывали и падения.
Жаловались моряки на ту лужу директору ДМО, в профком и даже в партком флота. Говорят, что и газета «Тралфлот» писала об этой злосчастной луже. Но все было тщетно.
И вот тогда-то, а было это, повторюсь, еще в довоенные тридцатые годы, приехала в Мурманск нарком рыбной промышленности СССР Полина Жемчужина. Утонченная, надо сказать, дама, которая до этого ведала всей косметической и парфюмерной отраслью страны.
Полина Семеновна была вне себя, когда она посетила Мурманский рыбокомбинат.
Вы представляете, как пахнут «танки», то есть огромные чаны с пересыпанной солью и дозревающей до кондиции селедкой? Жемчужиной не помог даже платок, смоченный французскими духами.
Но окончательно ее добила наша злосчастная лужа. Лужа, которую лихо пересек «фордик» начальника «Мурманрыбы» с наркомом СССР на борту, подъехав к самому крыльцу ДМО. Едва ступив на твердую землю, Полина Семеновна увидела, как к ее ногам ползут… раки. Такого наша утонченная Полина выдержать уже не смогла и закатила истерику.
Как же такое могло быть? Откуда они взялись в Мурманске, где живых раков отродясь не бывало? Разве что...
Придя с моря, в ДМО заселились два моряка. После посещения ресторана и последующего преодоления вброд роковой лужи поспорили наши мореманы с соседями по койко-номеру, что сделают так, чтобы эту лужу все-таки засыпали. Но как? И пошли они сначала в редакцию газеты, а потом на вокзал, где как раз стоял прибывший накануне поезд, в котором, кстати, в литерном вагоне и приехала в Мурманск Полина Жемчужина. Морские волки лично отобрали и купили самых крупных раков. Два ведра. И вечером выпустили их в нашу лужу.
А наутро в свежем номере газеты мурманчане прочитали, что в знаменитой на весь город луже завелись необычайно крупные раки. Директор ДМО, обеспокоенный видом любителей членистоногих, которые бродили по луже, закатав штаны, пожаловался руководству тралфлота, а то дало команду засыпать лужу. К дому на гужевом транспорте стали подвозить песок, а несколько портовых грузчиков тачками растаскивали его по дворовой акватории. Потревоженные раки с глубины полезли на берег, а тут тебе и мурманрыбовский «фордик» подъехал с московской гостьей.
Досталось всем. Директора ДМО арестовали, и он до самой войны пилил лес в архангельской тайге. И ему еще повезло – комсомольские активисты тралфлота под руководством оперативника НКВД искали участников «антисоветской группировки», которые купили и выпустили живых раков в вечную лужу, дабы скомпрометировать Мурманский областной рыбный трест и, главное, – наркома СССР!
Пьяница – не дурак!
В Госкомиссию по распределению выпускников морского училища входила Валентина Орликова. Легендарная женщина – капитан дальнего плавания, с Золотой Звездой Героя на кителе, она любила ошарашить курсанта коварным вопросом:
– Кого в первую очередь надо списывать с корабля: дурака, при этом она делала эффектную паузу, или пьяницу?
Даже члены Государственной комиссии при этом вопросе замирали. А Орликова, старая морская волчица, выжидающе смотрит на оробевшего пятикурсника. А желающий удачно распределиться выпускник лихорадочно соображает: «Чет или нечет?». Да и личное дело его лежит на столе, под носом «мадам Вонг». В нем на странице
13-й красными чернилами записан выговор «за нахождение в нетрезвом виде во время увольнения».
«Ну все! – думает выпускник. – Не видать мне пальм и Рио-де-Жанейро. Остается только в Рыбакколхозсоюзе в суровом Баренцевом море трал за бортом волочить»… И без пяти минут штурман бодрым голосом отвечает:
– Пьяницу!
– А вот и неправильно! – восклицает капитан-директор БМРТ и Герой Социалистического Труда Орликова. Она торжествующе оглядывается вокруг, встает, проходится по кабинету и резюмирует:
– Пьяный проспится, а дурак – никогда.
Валентина Яковлевна делает театральную паузу и заключает:
– Именно дураки и топят корабли!
Выпускник выходит с поникшей головой в коридор, где его обступают взволнованные кандидаты в загранплавание. И вот уже следующий курсант торжественно отвечает просоленной морскими ветрами женщине:
– Дурака!
Орликова удивленно вскидывает свои черные густые брови:
– Все пропью, а флот не опозорю? Слышали мы такое изречение, – медленно произносит она и закуривает сигарету. – Это поговорка дурака!
…И вот на этот коварный вопрос отвечает очередной выпускник. Он говорит:
– Ни того... И ни другого!
– Это еще почему? – оторопела Орликова.
– Дурак, – говорит находчивый выпускник, – не пьяница!
Валентина Яковлевна замирает.
– А пьяница – не дурак! – добивает Валентину Яковлевну железной логикой будущий мореман. Орликова смеется первой. За женщиной улыбаются и другие члены Государственной комиссии. Так сообразительные и находчивые курсанты распределялись на суда загранплавания.
РДО о бабах
В штаб-квартире треста «Арктикуголь» на стол зама по снабжению Арона Моисеевича Бергмана легла радиограмма из Баренцбурга: «Срочно пришлите шесть баб».
Прочитав текст, Берг задумался. Перечитал еще раз. М-да, коротко и однозначно. Арон Моисеевич стал считать: лимит по супружеским парам был выбран полностью, среди отправляемых на два года полярников на вторую зиму оставались 18 пар и 12 были доставлены на острова нынешним летом. Число незамужних женщин, для которых рабочих мест на руднике было не так много, по негласной договоренности вот уже много лет составляло 25 процентов от общего числа шахтеров. Вот тебе еще 30 штук. Итого 45 женщин с учетом замужних. Хотя желающих поехать на Шпицберген всегда было с избытком.
«Кто же не хочет пожить при коммунизме с бесплатной едой и жильем, а через два года вернуться домой с кругленькой суммой на сберкнижке?» – улыбнулся Берг, вспомнив свои первые два года зимовки на островах.
Но это все лирика. Задача поставлена, и ее надо решать. Проблема заключалась в том, что из Мурманска на Шпицберген уже завтра уходило последнее в этой навигации судно. Следующее только через девять месяцев. Конечно, можно прямо сейчас спуститься на первый этаж, в популярный мурманский ресторан «Север», отобрать там нужное количество озабоченных отсутствием мужской ласки женщин. А оформление документов, а медицинские справки?.. Думай, Арон Моисеевич, думай.
Тем временем на «Белолуцке», том самом судне, что должно было шлепать в Баренцбург, тоже узнали о веселом РДО (радиограмма – Прим. редакции). Но морякам оно не показалось странным. Шесть так шесть, баб так баб – наше дело маленькое. Скажет начальство вписать фамилии в судовую роль – впишем. Капитан вызвал боцмана и приказал ему подготовить лазарет и еще одну свободную каюту под возможных пассажирок.
Утром Берг стал составлять ответное послание. Положил перед собой чистый бланк, решительно взял ручку с золотым пером и задумался. Какое-то шестое чувство подсказывало, что что-то здесь не так, что есть какая-то заковыка в этом РДО о бабах. И осторожный Берг аккуратным почерком вывел на бланке: «Баренцбург. Начальнику рудника, секретарю парткома. Сообщите, зачем вам нужны дополнительные женщины? Бергман». Перечитав написанное, Арон Моисеевич выдохнул и пошел на узел связи.
За час до отхода «Белолуцка» на причале появилась машина с последним грузом. Завели портовый кран, который легко перекинул на борт судна шесть длинных бетонных свай – так называемых баб, на которых в условиях вечной мерзлоты в Баренцбурге ставили фундаменты строящихся домов. Лазарет и отдельная каюта так и остались свободны.
Подготовил Андрей КИРОШКО.
Фото автора.
