Читатели «Вечерки» разных лет рассказывают о родном городе
Нет ничего дороже для Мурманска, чем сотни, тысячи затейливых и бесхитростных строчек о любви к нему. Авторами этих строчек стали мурманчане, читатели «Вечерки», которые рассказывали на страницах газеты о любимом городе на протяжении многих лет.
Вот и кажется – что ни напиши о Мурманске, все давно сказано. Но вместе с тем все ново. Ведь, наверное, каждый, кто живет в этом городе на краю Земли, любит его по-своему и умеет разглядеть в его облике свои милые черты.
Сегодня «Вечерка» вспоминает лишь некоторые рассказы горожан, влюбившихся когда-то в этот северный город и нашедших здесь свою судьбу. Кого-то из них уже нет в живых, но на страницах городской газеты они живут и вновь рассказывают о родном Мурманске, в котором родились, росли, учились, трудились, который восстанавливали из руин после войны, строили, благоустраивали. И любили.
Безымянная улочка
У Эмилии Мелещенко (Чекавинской) навсегда остались в сердце улочка Безымянная и маленький домишко на ней, в котором в 30-е годы начинали свою мурманскую жизнь ее родители. Там, собственно, и сама Эмилия Аркадьевна появилась на свет.
«Только вот где-то в середине семидесятых годов переименовали мою улочку в улицу Трудовые Резервы, а жаль! – поделилась с «Вечеркой» она. – И до войны, и после войны жили мы на этой улице дружно и весело. Папа впоследствии на месте старенького дома построил новый – семья-то увеличивалась, надо было растить детей.
Детство было полуголодное, особенно после войны. Хлеб выдавали по карточкам, за ним стояли огромные очереди. А за водой ходили на колонку в район нынешнего кинотеатра «Мурманск» по мосткам, проложенным между бараками через болото. И все равно милее улицы Безымянной не было для меня!
В родительском доме на этой улице мы с мужем играли свадьбу в 1960 году, мои мама и папа жили там до своих самых последних дней. В 1973 году папе было присвоено звание «Заслуженный строитель РСФСР», я этим до сих пор горжусь. Ведь он мой любимый город строил! Сейчас в Мурманске много красивых современных улиц и проспектов, а мы с мужем, бывает, нет-нет да и вспомним нашу милую деревянную улочку Безымянную, которая соединила нас когда-то на всю жизнь».
По городу ходили козы и росла капуста
Тамара Шагина как шла мимо магазина «Восход», так сразу свой огород вспоминала. Он в начале пятидесятых годов как раз на этом месте располагался!
«Сажали все: лук, морковь, картофель, редиску, капусту, – рассказывала она. – За счет этого и жили. Да еще за счет того, что держали свиней, кур, кроликов. А то и коз, которые паслись прямо на улице.
Родилась я в Мурманске в 1947 году, большая семья наша жила в доме № 31а на улице Колонизационной, сейчас это улица Полярные Зори. Папа был лудильщиком, а мама работала грузчиком. Во время войны отец защищал Кольский полуостров, у него много орденов, медалей за оборону Заполярья, а мама шила одежду и рукавицы.
После войны мы с отцом, сестрой и братьями ходили работать на Петушинку, за это нам давали дрова. А за водой ходили на колонку к городскому бомбоубежищу. Мы, детвора с улицы Колонизационной, учились в первой школе, недалеко от нее располагался, как его называли, центральный магазин. Только в 1966 году мы смогли переехать в благоустроенное жилье около кинотеатра «Мир» на улице Североморское шоссе. Сейчас это местечко на проспекте Героев-североморцев и не узнать!».
Танцы на улице Ленинградской
В сейфе памяти мурманчанки Лидии Гурьевой навсегда остался деревянный дом, который стоял на месте здания центральной сберкассы. В этом доме на первом этаже после войны располагались карточное бюро и обком профсоюза рыбников.
«А вот на втором этаже дома был клуб Госторговли, летом из открытых окон была слышна музыка, и мы танцевали под нее на асфальте улицы Ленинградской, – вспоминала горожанка. – Эта улица была нам местом отдыха и гуляний.
Мимо деревянного дома шла дорога к деревянному еще железнодорожному вокзалу, рядом с которым был молочный ларек. На пути к вокзалу располагались жилые двухэтажные деревянные дома, их было четыре, в одном из них – он был под 14-м номером – жила я. Сейчас на этом месте стоит торговый центр «Волна».
Во время войны я была в эвакуации одна, без родителей. Они и моя старшая сестра в это время защищали Мурманск, а два моих старших брата служили в Полярном. Я тринадцатилетним подростком работала в колхозе, ходила то босиком, то в лаптях. В школу приходилось идти за семь километров, и весной, в половодье, как-то пришлось даже плыть в ледяной воде, чтобы добраться до дома.
После войны, в 1945 году, отец приехал за мной и увез в Мурманск, тогда еще въехать сюда можно было только по специальным пропускам. А через два года пропуска отменили, началась вербовка рабочей силы, продовольственные карточки исчезли.
В послевоенные годы после работы мы с коллегами ходили на восстановление города, разбирали, например, кирпичи у второй бани на улице Комсомольской. Тяжело жили, но было весело, мы не унывали и умели найти время, чтобы еще и потанцевать на улице Ленинградской. Пожалуй, до конца своих дней буду помнить эти танцы!».
Мечтательница тетя Настя
Галину Тихомирову судьба забросила в Мурманск в 1950 году. После окончания ленинградского педагогического института имени Герцена она по назначению мурманского облоно попала в нагорновскую семилетнюю школу. С тех пор и дороги ее сердцу южные кварталы.
«Поселок Старое Нагорное еще называли Арнольдовка, добраться сюда из Мурманска можно было только на электричке, – рассказывает она. – Ехали до остановки «Фадеев Ручей». А там часть пассажиров шла в сторону поселков Фадеевского Шанхая и Фадеева Ручья, а часть – в сторону Старого Нагорного. У края тропинки нас встречали землянки, в которых жили офицеры с семьями. Эти офицеры прошли всю войну с Германией и Японией.
Большая часть такой землянки находилась в земле, стены были оштукатурены, свет проникал через узкое окошко под потолком.
Я еще с одной учительницей жила в доме у чудесного человека Анастасии Бочковой, попросту – тети Насти.
Многие в поселке держали живность. У тети Насти была бодливая коза. Чтобы пройти в дом или выйти из него, нужно было сначала козу задобрить: дать кусочек хлеба, пучок сена или травы, а потом схватить за рога, пригнуть к земле. Только после этого можно было юркнуть в дом или бежать в школу на уроки.
Дом у тети Насти был небольшой, состоящий из одной комнаты, которую перегораживала и делила на две части плита-печка. В одной части была кухня, там за занавеской стояла тети Настина кровать. Еще там помещались маленький стол, табурет и бочка с ключевой водой, которая тоже выполняла роль табурета.
За нашим домом стоял барак, конюшня военных и далее – наша деревянная нагорновская школа, прародительница нынешней 21-й школы и всех школ южных кварталов.
Во время окон в расписании мы выходили на улицу, шли на Светлый ручей, смотрели на панораму поселков, на Кольский залив, спускались к берегу. Пахло морем, вода была чистой, прозрачной…
Давно нет землянок, нет деревянных домиков-самостроев, нет тропинки, ведущей от остановки электрички в поселок Старое Нагорное. Да и самого поселка давно нет.
А я частенько вспоминаю и его, и нашу жизнь в нем, и милую малограмотную тетю Настю, оптимистку, патриотку своего любимого уголка – Старого Нагорного. Тетя Настя, мечтательница, убеждала когда-то нас, что тут будут причалы, сюда будут заходить корабли, появятся набережная и дорога, по которой пойдут автобусы. Но ни она, ни мы не могли представить даже, что на стыке границ Старого Нагорного и Фадеева ручья будет построен мост! Через новый мост с восточного и западного берегов день и ночь идут автобусы, груженые машины, легковые авто. На месте землянок и бараков стоят современные, многоэтажные, со всеми удобствами дома. Город растет и хорошеет с каждым днем.
Расти, мой Мурманск, мы всегда с тобой».
Мишки все помнят
У мурманчанки Людмилы Афанасьевой любимое местечко у Дома культуры моряков, ну, там, где скульптуры белых медведей. Людмиле Дмитриевне, как и многим горожанам, родившимся в Мурманске, эти мишки особо дороги. Уверена, что у каждого с ними связана своя история.
У Людмилы Афанасьевой, например, такая: «В детстве нам с братом они казались огромными и чуть ли не живыми! И сейчас, будучи взрослой, я часто прохожу мимо этих мишек, невольно замедляя шаг. Почему-то всегда кажется, что они меня помнят и смотрят на меня по-доброму».
Людмила Дмитриевна всегда гордилась, что выросла и живет именно в Мурманске.
«Пока мне не исполнилось восемь лет, семья наша жила на улице Фрунзе. До сих пор помню деревянные дома с туалетами и огромными помойками на улице, деревянные мосточки для пешеходов, – делилась с «Вечеркой» горожанка. – А в 1960 году отец получил от завода комнату с подселением в большом каменном доме с удобствами на улице Шмидта. Какое это было счастье! Центр города, кругом асфальт, газоны, красивые новые дома. В квартире – горячая и холодная вода, на кухне – керосинки! Теперь не нужно ходить на колонку, колоть дрова.
Помню, как нас с братом родители впервые взяли с собой на выборы. Избирательный участок располагался на улице Комсомольской в Доме междурейсового отдыха моряков – ДМО. Было очень много людей – как на демонстрации! Кто-то пел, кто-то танцевал, а кто-то играл на гармошке. Кругом флаги, разноцветные шары, транспаранты. Мы, дети, чувствовали, что происходит что-то очень значительное, видели, как радуются все вокруг, и тоже радовались. А уж когда отец нам еще и купил эскимо по 11 копеек, радости нашей не было предела. Вкус этого эскимо запомнился навсегда, ничего и никогда вкуснее мы с братом не ели!».
Мостик в детство
Старенький двор за краеведческим музеем для Дианы Ерохиной словно бы мостик в детство. Этот двор помнит ее совсем крохой, когда в августе 1948 года родители привезли ее в 8-й дом на улице Карла Маркса.
«Тогда наш дом еще не соединялся с краеведческим музеем, – рассказывала она на страницах «Вечерки», – не было большого якоря с «Ермака», а недалеко от этого места в дни Праздника Севера собирались оленеводы. И мы, дети, бегали кормить хлебом с солью оленей.
Я училась в мурманской 23-й школе, которую окончила в 1966 году. Недалеко от нее была новостройка, выходящая окнами на проспект Ленина, улицы Володарского и Октябрьскую. В ней жили большинство моих одноклассников, которые переселились сюда из бараков Жилстроя, Петушинки и Нагорного.
А на улице Карла Либкнехта можно было увидеть двухэтажный родильный дом, где в 1952 году появился на свет мой брат. В этом здании потом долгое время помещался детский сад.
Мою маму в 1932 году привез из Одессы в Мурманск мой дед. Он, выпускник одесской мореходки, вместе с друзьями поднимал траловый флот. Тисленко, Бурков, Карпенко, Егоров, Таран и другие – мама знала их всех, они частенько бывали в их «капитанском» доме до страшного 41-го года.
Помню вид из нашего окна на будущий центральный стадион. Кинотеатр «Родина», мой ровесник. Здание пароходства еще возводилось. А еще в центре был круглый шатер, похожий на цирк. В этом шатре проходили гонки по вертикальной стене на мотоциклах, и я до сих пор помню это жуткое чувство восторга!
Мама работала старшим экономистом в управлении кинофикации, его кабинеты располагались в «Родине». И мы с братом часто гуляли в сквере на Ленинградской, дожидаясь маму с работы. Старенькая гостиница «Арктика», деревянные дома кругом, и – много зелени. Уже тогда мурманчане заботились о красоте и об уюте своего северного города.
Вспоминаю сейчас, как много лет назад мы были молоды, здоровы и веселы – все-все было впереди вместе с любимым городом! И так хочется, чтобы сохранилась по-настоящему мурманская атмосфера любви и счастья. Чтобы, посмотрев на фотографии через 10, 20, 30 лет, наши дети сказали: «Да, это Мурманск, наш любимый город!».
Об этом городе можно много писать, вспоминать, грустить, радоваться… Ну что сравнится с чувством, которое испытываешь, когда едешь из пионерского лагеря или от родственников из южных широт и смотришь на багряные, золотые сопки, озерную сталь, неспокойные, пенящиеся близ камней речки. И вот наконец поворот, и – Кола, а впереди – мой Мурманск!
Как я ждала этой встречи!».
Билеты в кино были мечтой
Вот кого-то в центр всех событий тянет, на площадь Пять Углов, а Нину Соловьеву всегда тянуло в тихий сквер на улице Ленинградской у кинотеатра «Родина». Там можно и поразмышлять, и пофилософствовать, и о прошлом повспоминать без помех.
«В пятидесятых годах деревья в скверике у «Родины» были еще маленькими, – вспоминала на страницах «Вечерки» Нина Васильевна о своем любимом местечке в Мурманске. – Да и деревьями-то слишком громко было назвать скромные саженцы, тоненькие, кривенькие березки. Лишь несколько величавых – на фоне березок-то! – лиственниц создавали впечатление сквера.
Чуть поодаль, прямо возле кинотеатра, была заасфальтирована танцплощадка, где каждый вечер устраивали бесплатные танцы.
А кинотеатр тогда в Мурманске был один. Перед началом каждого сеанса в фойе «Родины» пела очень симпатичная певица, ее фамилия была, по-моему, Левкоева.
К кинотеатру относились, как к храму. Люди приходили сюда нарядные, может, даже слегка чопорные, ведь достать билеты на сеанс было архисложно, выход в «Родину» становился целым событием. А для кого-то даже – несбыточной мечтой.
В кинозалах никогда не было свободных мест. Иногда к передним рядам приходилось подставлять стулья. Но если не получалось достать билеты, то шли на улицу танцевать. И это было пусть маленьким, но все же утешением.
За годы, что прошли с тех пор, город вырос и расцвел, появились новые районы, целые кварталы многоэтажек, десятки вузов. Город стал зеленым – в каждом дворе деревья и кустарники, в центре – сирень! Мурманск стал чистым и величавым даже.
В праздничные для дорогого мне города дни хочу сказать: «Спасибо вам, люди, истинные мурманчане, по-настоящему любящие свой Мурманск, за то, что вы сделали для него, и за то, что вы гордитесь им». Да иначе-то, наверное, и быть не может, ведь мурманчане – особый народ. Низкий вам всем поклон, мои земляки».
Добрый дом
Зоя Мироненкова вспоминала из мурманского детства и дома-«чемоданы», и бараки, и хибарки. И бурный рост города помнит в годы первых пятилеток, и появление первых автомобилей, и строительство первых каменных домов.
«Мой отец, Николай Петрович Лифунцай, прибыл на Мурман в 1912 году по вербовке на строительство железной дороги, – рассказывала она. – Здесь он встретил мою маму Евдокию Алексеевну, которая приехала на Север в поисках лучшей доли. Есть в Мурманске улочка Сполохи, на ней стоит старый, обветшалый деревянный дом № 3. Оглянувшись на десятилетия назад, вижу ее часть, которая тогда называлась улицей Милицейской, и третий дом, значившийся тогда под номером 42. В нем летом 1937 года наша семья получила комнату. Об отдельной квартире в то время можно было только мечтать.
Построенный из деревянного бруса, с крышей, крытой красной черепицей, дом нам, детям, казался красавцем. Перед ним – большая скала, вокруг – болото, возле – деревянные мостки. До улицы Микояна, которая сейчас называется Полярные Зори, проложена дорога из бревен, связанных в плоты.
Семьи в нашем доме были в основном многодетные. В каждой коммунальной квартире проживало по 12–15 человек. Жили очень дружно и взрослые, и дети. Мы, ребятня, правда, бывало, ссорились, но быстро мирились. А вот перед чужими стояли друг за друга горой! Играли в казаков-разбойников, прятки, лапту. Летом поиграть в лапту частенько приходили и взрослые. Мужчины у крыльца в домино забивали козла, женщины тут же, на улице, что-то штопали и вязали.
Первый гром над нашей семьей прогремел осенью 1938 года: арестовали отца, на нас легло клеймо «семья врага народа». А меньше чем через три года беда пришла в каждую семью. Началась война.
Опустел наш населенный дом. На войну ушли мужчины. Эвакуировались женщины с детьми. С одним из эшелонов были эвакуированы дети, родители которых не могли покинуть город. В этом эшелоне уехали из нашего дома девять детей и с ними – два моих брата. В когда-то шумном, веселом доме воцарилась тишина. В доме осталось всего двенадцать человек. В нашей семье это были мама, я и семилетняя сестренка.
Вместе с соседями переживали страшные бомбежки, дежурили, спасая дом от зажигалок, переносили все тяготы военного времени. В перерывах между бомбежками все собирались в одной комнате, чаще всего у нас. Вместе ждали писем с фронта, вместе плакали над похоронками.
Как добрый друг, наш дом делил с нами все тяготы и невзгоды. В одну из бомбежек был разбит угол дома, осколками бомбы ранило соседа, сгорели сараи вокруг. Но любимый наш дом удалось отстоять.
Подходила к концу война. Начали возвращаться эвакуированные соседи. Вернулись мои братья, вдоволь хлебнувшие военного лиха, не по годам повзрослевшие. И вот долгожданная победа! Подошло время добрых, хороших и радостных событий. Пришел праздник и на нашу улицу. Я, два моих брата и сестра поочередно отпраздновали здесь свои свадьбы. У всех нас в нашем доме родились первенцы, а сестра вырастила тут свою старшую внучку. Поочередно, улучшая свои жилищные условия, мы начали покидать родной дом.
Весть от отца мы получили только в 1953 году после его реабилитации. Мы так ждали его возвращения! Но судьба распорядилась иначе. Папа не смог дожить до этой встречи, умер.
Иногда я прохожу мимо своего старого дома и каждый раз не могу не остановиться. Останавливаюсь, смотрю на дом, на его окна, и в мыслях, как в калейдоскопе, прокручиваются события полувековой давности. Порой так хочется зайти в дом, посмотреть, кто и как там живет. Но тут же задумываюсь: «Зайду, что скажу?». Наверное, простые слова: «Здравствуйте, мурманчане! Мира вам и благополучия».
Подготовила Анжелика КОВАЛЕВА
Фото из архива редакции и открытых Интернет-источников
