С мурманчанкой Людмилой Ивановной Брюхановой читатели «Вечернего Мурманска» уже знакомы. Благодаря ей на страницах нашей газеты появились такие статьи об истории нашего города, как «Дом на Ленинградской», «Рожденный в Мурманске». Сегодня же хотим представить небольшие отрывки из ее «Прогулок по Мурманску», работу над которыми Людмила Ивановна завершила совсем недавно. Вспоминая о городе конца 30-х – середины 50-х годов прошлого века, она ведет нас от дома к дому, большей части которых уже нет. Только в памяти старожилов сохранился тот мир, который нам сегодня даже сложно представить. Итак, слово Людмиле Брюхановой.
Камрад, чонгу!
Лето 1939 или 1940 года. Мы с мамой идем на прогулку в садик напротив гостиницы «Арктика». Тепло. Солнечно. На мне платье, на подоле которого изображен игрушечный мишка с мячом в лапах. Держусь за маму правой рукой, а левой везу большую деревянную зеленую машинку, в кузове которой сидит желтая с красным клювом гуттаперчевая утка. Мы идем ее купать в фонтане. Как-то заглянули в «Арктику» и увидели большого бурого медведя, стоящего на задних лапах наверху широкой лестницы. Впечатляюще.
В городе было много иностранцев. Дети клянчили чонгу (жвачку). Однажды я увидела, иностранец идет. Я и крикнула: «Камрад, чонгу!». Тут меня кто-то схватил за воротник – милиционер. «Где твой дом? – спрашивает. – Пошли домой». Заходим во двор, там мальчишки в ножички играют. Прошу: «Дяденька, возьмите меня, пожалуйста, за руку! Пусть мальчишки думают, что вы – мой папа». Дверь открыла тетушка. «Ваша девочка?» – «Наша» – «У иностранца чонгу выпрашивала, примите меры».
Меры приняли, запомнила надолго. С иностранцами связан и еще один эпизод. Во время войны вдруг в Мурманске пропали детские санки. Как выяснилось, американцы, доставив в Мурманск очередной груз по ленд-лизу, скупили их и катались, как дети, с горки у первой школы.
Тревоги
Когда мы с папой в конце 1943 года приехали в Мурманск, на вторую же ночь была воздушная тревога, причем два раза подряд. Только пришли с папой из бомбоубежища, вновь тревога, вновь меня одевают, натягивают чулки, свитер, папа берет на руки и бежит в бомбоубежище. Бежал папа так, что угодил вместе со мной в канаву со снегом.
У здания пединститута глубоко под землей было вырыто помещение, где во время войны устроили бомбоубежище. В нем был медпункт, там в 1944 году работала мама. Иногда я к ней забегала. Помню узкий проход, широкие и высокие ступеньки, по которым мне было трудно и спускаться, и подниматься. Однажды я побывала у мамы на работе, пошла домой, и на полпути меня настигла воздушная тревога. Вдруг стало тихо-тихо, ни одного человека. Я несусь домой, вокруг никого нет. И мама, и тетушка, находившиеся дома, тогда чуть с ума не сошли.
Гимн вместо шлягера
Помню, сколько было радости, когда Тонечка (сестра мамы Людмилы Ивановны. – Прим. редакции) первая в доме купила патефон. Пластинки приобрести было проблематично. Что доставали, то и крутили. В 50-е годы была очень модной песня «О, голубка моя». Я ее купила с рук за 10 рублей. Принесла домой, завела, а там… Гимн Советского Союза, хотя на этикетке указано, что это «Голубка». Это похоже на историю, случившуюся с папой. Купил он на рынке – на горке недалеко от первой школы – сапоги. Новые, красивые. Да рано радовался, через два дня подошва отлетела, оказалась сотворенной из картона. В общем, каждый тогда жил, как мог.
А тетушка после патефона купила радиолу, затем приемник с проигрывателем в одном комплекте, затем телевизор с толстым круглым стеклянным экраном на металлических «руках»… Неужели это было?
Кинотеатр «Родина»
Часто с мальчишками мы бегали за кинотеатр «Родина» в овраг. Сейчас здесь находится Центральный стадион профсоюзов. Там набирали полные карманы черных камешков с золотыми крапинками. Думали, что это золото, и тащили камни в карманах домой. На краю оврага стояло двухэтажное деревянное здание – первое отделение милиции.
Что можно сказать о «Родине»? В 1953 году мы, ученицы 10-го класса 20-й школы, удирали с уроков в кинотеатр, чтобы в понедельник посмотреть премьеру фильма. Фильм демонстрировался в течение недели. Надо было попасть на сеанс до 14–15 часов, на который билет стоил 30 копеек. В кинотеатре были два зала, буфет, в котором покупали мороженое и сок. А вот вечером до сеанса в фойе на небольшой эстраде под аккомпанемент аккордеона выступала симпатичная солистка в длинном концертном платье. Там еще стульев штук 30 стояло. Зрители покупали в буфете мороженое и слушали современные песни.
Школа
1 сентября 1944 года мама повела меня в первый класс женской школы № 2 на проспекте Сталина (ныне – гимназия № 2 на проспекте Ленина. – Прим. редакции). Сшила из плотной темной материи сумочку с ручками, вышила красные галочки по краям, и с этим «портфелем» я пошла в новую жизнь. Войдя с мамой в здание школы, первое, что увидела – большую картину, на которой Сталин держал на руках девочку-узбечку Мамлакат, а рядом – большие часы в деревянной оправе, по ним давали звонок о начале и окончании уроков.
Жизнь в школе кипела. Старшеклассники показывали на сцене отрывки из пьес, проходили сборы дружины. По коридорам не бегали, ходили степенно. Директора школы Лидию Филипповну Антропову не боялись. Она была старенькая, маленькая, седая и добрая. Были и неприятности. Учительница географии ходила в черном платье с блестками. Высокая, средней полноты, всегда с указкой. Как-то урок начался, а учителя нет. Одна девочка выбежала из класса, глядь, а учительница ей навстречу. Девочка, влетев в класс, громко закричала: «Селедка идет!». Девочке, ее звали Рита, попало по первое число от папы. Он работал на судоверфи, двух своих детей держал в строгости.
Первоклашки давали концерты раненым, лечившимся в госпитале на проспекте Сталина. Он находился напротив нынешнего кафе «Юность». Мой номер – танец «Кабардинка». Лихо размахивая руками, я скакала и пела: «Несмотря на старые ботинки, я станцую танец кабардинку! Ух!». Успех был полный!
Вокзал
Железнодорожный вокзал когда-то был длинным деревянным зданием. В 1946–1947 годах мы на лето ездили на отдых к дедушке в Новгородскую область. Когда возвращались, уже при виде первых мурманских домов, средней мореходки, улицы Шмидта начинало сильно биться сердце. Хотелось крикнуть: «Здравствуй, Мурманск!». После трех месяцев разлуки очень хотелось в него вернуться.
Выйдя из поезда, мы поднимались с вещами по лестнице, а встречали нас у дверей забора – огромная толпа делала нам проход. Встречали не на перроне, потому что в этом случае надо было покупать перронный билет, он стоил недешево.
Иногда я ездила проведать дядюшку в Колу. Автобус отходил от вокзала, возле которого на самодельных колясочках ездили молодые парни без ног. Ловко запрыгивали в автобус, так же ловко выпрыгивали. Просили о помощи, некоторые пели душевные песни, да так, что все пассажиры плакали. Давали инвалидам войны кто что мог – пирожок, деньги. Иногда таких людей можно было встретить и на проспекте Сталина.
Печали и радости
Дворец культуры имени Кирова. Сколько же добра принес этот дом! Кого он только не повидал! Этому дворцу нужно дать орден за работу, он – герой. Вспомню только несколько моментов. Первое – это горькие воспоминания мамы. 23 июня 1941 года в здании ДК собрались горожане на проводы своих дорогих защитников на фронт. Мама с папой, обнявшись, стояли под лестницей дворца и плакали. Затем и провожающие, и отъезжающие идут в порт, уходят в неизвестность…
А потом был 1974 год. Помню, мы сидим в зале и наблюдаем с волнением, как проходит церемония присвоения папе – Ивану Николаевичу Тимофееву – звания «Почетный гражданин города Мурманска». А в 1980 году здесь же проходили съемки передачи «От всей души». И одним из ее главных героев тоже был мой отец!
Подготовил Андрей КИРОШКО
Фото автора
