12 августа исполнилось 20 лет со дня гибели подводной лодки «Курск». Трагедия «Курска» и его погибший экипаж заставили крепко задуматься и власти, и всех нас. Задуматься над тем, что так дальше жить нельзя. Нельзя, чтобы защитники Отечества из-за нехватки денег по ночам разгружали вагоны, а их семьи жили впроголодь. Задуматься, что нельзя так относиться к своим армии и флоту. Задуматься над тем, что есть нечто, что не продается. К счастью, за эти 20 лет не только армия и флот, но и наша страна стали другими.
У каждого из нас свои воспоминания о тех событиях. О том, как мы в редакции «Вечерки» тяжело пережили тот черный и дождливый август. О том, как до последнего верили. О том, что многого не понимали. И о том, с каким людьми свела нас судьба из-за той трагедии. У нынешнего главного редактора «Вечерки» Виктора Хабарова тоже есть своя история, которая 20 лет назад была опубликована в «Вечернем Мурманске».
– Мы с фотокором возвращались из Североморска с очередных траурных мероприятий, – рассказывает Хабаров. – Ехали в маршрутке. Где-то в районе росляковского кладбища в салон вошли две женщины – постарше и помоложе. Мать и дочь. Узнав, что мы журналисты, потихоньку разговорились. Та, что помоложе, оказалась вдовой офицера-подводника с «Курска». В этой истории и любовь, и радости, и много горя. Двадцать лет прошло, но до сих пор забыть не могу.
Письмо на французском
«Девчонка еще», – первое, что пришло на ум, когда я впервые увидел Татьяну Гелетину – жену погибшего на «Kypcке» капитан-лейтенанта Бориса Гелетина. И тут же вспомнил, сколько горя пережила эта женщина, за короткий срок потерявшая двух самых близких людей. Не каждый мужик с этим справится.
Друзья утверждают, что у них совершенно разные характеры – эмоциональная Таня и рассудительный, обстоятельный Борис. Огонь и вода.
– У нас и знаки зодиака соответствующие: я – огонь, Боря – вода, – начала наш разговор Татьяна. – В Североморске мы учились в одной школе, но поначалу Боря на меня особого внимания не обращал, точнее, вовсе не замечал: бегает, мол, какая–то смешливая девчонка, ну и ладно.
Как-то в Новый год (мы тогда учились уже в старших классах) моих родителей не было дома. Парни отмечали праздник в квартире у Сережки, на четвертом этаже, а я жила на втором. И ребята пришли ко мне в гости. Борису было уже не очень хорошо, и я стала за ним ухаживать. Засунула его голову под струю холодной воды, чтобы привести в чувство. Он оценил мои заботы и, еле ворочая языком, сказал: «Таня, ты такая классная девчонка…» – «А ты только увидел?!» – «Да!».
После этого все и началось. Хохотунья с косичками Таня и серьезный, не по годам взрослый Боря нашли друг друга. К тому времени за Таней ухаживал другой парень, но Борис пошел на хитрость.
– Ребята обычно заходили ко мне в гости всей компанией, а Боря стал приходить один и с согласия родителей увозил меня куда-нибудь, – вспоминает Татьяна – К примеру, он говорил: «Тань, поехали в Мурманск, мне надо свитер купить». Когда мы ехали назад, Борис полушутя сказал, что это наша первая семейная покупка.
На признание в любви Борис решился после школьного выпускного вечера.
– Это было 13 июня. Я и не ожидала, что Борька так признается мне в любви, – рассказывает Татьяна. – Он сказал: «Таня, я тебя очень люблю. Если бы мы жили на Востоке, я бы тебя купил. Ты бы у меня на золоте ела, на золоте спала, я бы только тебя любил. Мне других не надо!».
После школы Татьяна уехала в Белоруссию, где поступила в техникум, а Борис учился в военно-морском училише в Калининграде. Они перезванивались и переписывались.
Как-то Таня получила от Бориса письмо на французском языке. К счастью, в техникуме нашлась девушка, знавшая французский. В письме были такие слова: «Мадам, видимо, молчание вы используете как наказание. Это некрасиво с вашей стороны». И далее все в том же духе и стиле. Так Борис воздействовал на возлюбленную, если та долго не отвечала на его письма.
Когда в очередной раз Татьяна и Борис приехали на каникулы в Североморск, он сделал ей предложение.
– Это случилось, когда мы учились на втором курсе. Мы были в гостях у Сережки, на том же четвертом этаже. Все ребята пошли в комнату, а Боря меня привел на кухню и усадил себе на колени.
– Таня, выходи за меня замуж!
– Прямо сейчас?
– Нет, через полтора года.
– А почему через полтора года?
– Ты как раз весной окончишь техникум, летом у меня перед четвертым курсом будет отпуск. Я приеду, и мы в Североморске поженимся.
– Хорошо, я подумаю.
– Тебе пять минут хватит?
– Борь, давай хотя бы до завтрашнего вечера.
– Долго.
– Боря, я буду думать до завтрашнего вечера, – категорично заявила Таня.
В семь утра, когда папа Татьяны уходил на службу, Борис уже сидел под дверью их квартиры. «Я пришел узнать, что ты мне ответишь». Она сказала «да». Борис экономил свои скромные курсантские деньги и купил Тане колечко с драгоценным камнем. Это кольцо она носит до сих пор. Когда Татьяна ждала ребенка, то часто смотрела на первый подарок мужа и вспоминала слова, которые он тогда произнес: «Пусть камушек в кольце и маленький, но зато настоящий».
– Когда я сказала Боре, что у нас будет мальчик, он сделал круглые глаза и куда-то исчез. Я и сообразить не успела, куда он исчез, а через пару минут Боря вернулся с огромным букетом цветов.
Потом Борис уехал в Кронштадт, где и узнал о рождении сына. У курсантов военно-морских училищ есть традиция: если у кого-то из них рождается дочь, сослуживцы бросают папашу в бассейн, а если на свет появляется сын, то отца носят на руках вокруг плаца.
12 июля под крики «ура!» Борис Гелетин на руках курсантов несчетное количество раз наматывал «отцовские» круги почета.
Уже потом он рассказывал Татьяне, что после такого радостного известия рота курсантов почти в полном составе отправилась на дискотеку. Сорок человек так шумно радовались, что испуганная бабушка-контролер вызвала наряд милиции. Только в отделении выяснилось, что абсолютно трезвые курсанты столь эмоционально отмечают отцовство их друга. «Когда он приехал ко мне, – вспоминает Татьяна, – то первые его слова были: «Дайте хоть посмотреть, ради кого я два часа просидел в каталажке. Сына назвали Денисом».
Кашка вместо шашлыков
После окончания училища у Бориса была возможность остаться в Калининграде и служить в штабе флота. Но он сказал: «Я хочу только в подводники». Так семья Гелетиных оказалась в Видяево.
– Борис получил в поселке квартиру, и я въехала в нее вместе с мебелью, – рассказывает Татьяна. – За те три года, которые мы отслужили, я поняла, что все подводники в хорошем смысле сумасшедшие. Вы бы видели, как у них глаза светились, когда они о своей лодке рассказывали! А слово «автономка» у них вообще чуть ли не волшебное.
Я поймал себя на мысли, что Татьяна, рассказывая о службе мужа, часто говорит: «Мы служили». Заметив это, она уточнила:
– У нас считается, что жены служат вместе с мужьями. Если муж получает, например, звание капитана третьего ранга, то все поздравляют жену – она в этом случае считается капитаном второго ранга, и звание ее всегда на ранг выше, чем у мужа.
– У нас в гарнизоне свой особый мир, – продолжает Татьяна. – Если у кого-то из моряков жена с ребенком уехала в отпуск, человека никогда не оставят одного. Он может прийти в гости просто так, без всякого приглашения. Его обязательно накормят. Два года назад, когда с деньгами было туго, мы ходили «на кашку». Все люди ходили на шашлыки, а мы сами себе придумали эту «кашку». Собиралась компания, осязательно брали детей, и каждый на этот пикник приносил все, что мог: кто крупу, кто тушенку, кто-то «шило» (спирт. – Авт.) разводил. Все это вместе собирали и варили кашку с тушенкой в котелке на природе. Словом, трудностей хватало, но никто не жаловался. Вместе все и пережили.
Четыре года и шесть дней
Наверное, только благодаря родным и друзьям Гелетины смогли пережить и трагедию с сыном.
– Как-то Дениска пришел из детского садика и пожаловался, что у него ножка болит, – рассказывает мама Татьяны Алла Ивановна. – Сначала мы подумали, что он ногу в садике подвернул. А потом как в страшном сне все происходило. И ручками, и ножками ему двигать тяжело было, а потом и руки, и ноги отнялись. Мы места себе не находили. Всех врачей тогда обегали, но никто не мог поставить диагноз. Никто не знал, отчего ребенок так страдает. Наконец в Москве в Институте имени Бурденко нам сказали, что у него опухоль ствола головного мозга. Сказали как отрезали. Мол, даже в мировой практике это очень редкий случай. Поэтому заболевание не изучено. И лекарств от этого заболевания нет.
Врачи даже надежды не дали, даже капли надежды не оставили. Сказали, что Дениска протянет максимум два с половиной месяца, а может умереть и через день.
Через два с половиной месяца сын Денис умер на руках у Татьяны. Он умер 18 июля, прожив всего 4 года и 6 дней. Тогда еще никто не знал, что в августе на эту женщину обрушится еще одно горе, о котором узнает весь мир.
Запас живучести
– Знаете, – продолжает свой рассказ Татьяна, – Борис, вообще, был человеком с характером. Он все хотел изучить, все должен был сам лично проверить, всего сам добивался. На атомной подводной лодке «Курск» Борис Гелетин был командиром группы стартов, руководил ракетными стрельбами. По штатному расписанию во время учений он вместе со своим другом Михаилом Родионовым находился во втором отсеке лодки.
– Говорят, что на «Курске» самый лучший экипаж был, это действительно так, – рассказывает Татьяна. – Мой муж гордился своими товарищами и своим командиром. Он всегда говорил: «Наш Лячин».
А Лячин как-то про них с Родионовым так сказал: «У меня в экипаже есть два офицера, из которых я всю душу вытрясу, но они у меня далеко пойдут. Это Родионов и Гелетин». Это потому, что у них характер был настоящий. Борька очень въедливый человек, ему нужно все знать, он должен все уметь. Поэтому он не стеснялся учиться. Кое-чему он учился у контрактников, которые служили вместе с ним. Он часто говорил: «Я офицер, но если матрос больше меня знает, то я должен у него учиться».
Дома у Татьяны и Бориса всегда были книги для занятий, какие-то задачки Борис решал сам, какие-то формулы выводил. По словам Татьяны, он часто с гордостью говорил ей: «Наша лодка непотопляема, с таким запасом живучести мы не утонем никогда».
– Жены подводников узнали об аварии на «Курске» вместе со всей страной или раньше?
– Ребята, которые находились на учениях рядом с «Курском», конечно, знали, что произошло какое-то ЧП. Но нас не хотели волновать. Поэтому нам никто ничего не говорил. Мне лишь сказали: «Обо всем узнаешь в понедельник». Я надеялась, что все закончится нормально. Я на сто процентов была уверена в словах мужа о непотопляемости нашей лодки. И когда окончательно выяснилось, что надежд на спасение нет, мы все были в шоке. Никто не ожидал, что такая мощная лодка может затонуть на глубине всего 100 метров. Нелепость какая-то.
На месте аварии «Курска» еще шли спасательные работы, и родственников подводников собрали в гарнизонном Доме офицеров. Когда появилась Татьяна с траурной повязкой, несколько женщин, которые не жили в Видяево, на нее буквально набросились: «Что ты их хоронишь?! Их всех спасут!». У Татьяны просто не было сил оправдываться и рассказывать о своем горе.
И только на следующем собрании на весь зал объявили, что у нее недавно умер сын. А на «Курске» находится муж.
Все еще надеялись на лучшее. Сашка, друг Бориса, тогда сказал Татьяне: «Я за грибами хожу только с Гелетиным. Пока он не явится, я за грибами не пойду». В лес Саша в прошлом году так и не ходил.
Мать Татьяны – Алла Ивановна рассказывала, что мать Бориса до последнего ждала сына из похода. Борис очень любил пироги с зубаткой, и мать все собиралась сделать пирог с рыбой и накормить Бориса по возвращении. Не дождалась...
А теперь и матери Бориса, и его жене остались лишь воспоминания да слова поддержки, на которые и тогда, и сейчас не скупятся люди.
– Вы знаете, – рассказывает Татьяна, – перед Новым годом мне пришел перевод из Москвы на тысячу рублей. Эти люди меня не знают, и я не знаю, кто они. Вот так просто взяли и отправили деньги. Кстати, не одной мне такие переводы приходили. Помощь шла отовсюду.
Половину денежной суммы, полученной от государства, Татьяна отдала родителям Бориса, хотя отношения невестки с ними трудно назвать идеальными.
– Я посчитала, что так будет правильно, – сказала Татьяна.
Как и каждой жене погибшего подводника, Татьяне предоставили квартиру на выбор. Она со своей подругой Женей, женой Михаила Родионова, выбрала Санкт-Петербург.
– Честно говоря, – говорит Татьяна, – мне Питер не особо нужен был, но в Росляково могила моего сына. Так что из Санкт-Петербурга добираться быстрее, чем из какого-то другого города. Да и до Калининграда недалеко. С этим городом у меня связаны самые лучшие воспоминания. Там мы с Борисом провели медовый месяц, там я забеременела и родила нашего сына. Хотя, если бы не все это горе, я бы еще сто лет в Видяево прожила.
И все были счастливы...
Когда Борис возвращался из своего первого дальнего похода (за который командира «Курска» Геннадия Лячина представили к званию Героя России), Татьяна жила у мамы в Североморске.
– У меня тогда случился разрыв связок, и нога до колена была в гипсе. За день до прихода «Курска» друзья Бориса нагрянули в Североморск. Они взяли меня на руки, занесли в машину и увезли в Видяево. Утром привезли к пирсу. Людей очень много пришло встречать лодку, а я на костылях ковыляю по трапу. У Борьки такие удивленные глаза были, когда он меня увидел.
На следующий день все собрались у нас дома, мы пили пиво с вяленой рыбой, которую им выдавали в «автономке». Мы разговаривали, смеялись. И все были счастливы…
В декабре Татьяне исполнилось 26 лет. Борису всегда будет 25.
Виктор ХАБАРОВ.
«Вечерний Мурманск». 2001 год.
Фото из архива семьи Гелетиных и из открытых Интернет-источников.
Двадцать лет спустя
С тех пор прошло 20 лет. С Татьяной Гелетиной мы больше не виделись. Бориса похоронили в Росляково, рядом с сыном, 5 декабря 2001-го. Накануне, 4 декабря, Татьяне исполнилось 27. Пережить все это (если такое вообще можно пережить) помогли родные и друзья. Из статьи в питерской «Комсомолке» я узнал, что спустя какое-то время Татьяна вновь связала свою судьбу с подводником. До 2010-го чета жила в Видяево, потом перебралась в Петербург. У них 17-летняя дочь Маша. Она знает о брате и о дяде Боре. Потому что «та семья осталась семьей».
В питерской квартире полно вещей из жизни «до». Татьяна носит дома старую рубашку Бориса. Распашонки Дениски дожидаются племянников. На стене – советский военно-морской флаг с коллекцией значков. На полке – кассеты с его любимой музыкой.
– Каждый год езжу к мальчишкам на Север, дочь периодически ездит со мной, – рассказала «Комсомолке» Татьяна Гелетина. – Борис единственный из экипажа, кто на Севере и остался…
Приехала Татьяна и в этот раз.
Виктор ХАБАРОВ. Фото с сайта citysever.ru
