Однажды на диком Севере
В январе этого года «Вечерний Мурманск» опубликовал мой материал «Ночь 20-х годов». В нем на основе документов из Государственного архива Мурманской области рассказывалось о неприглядной картине жизни в Мурманске в 20-х годах прошлого века. Признаться, год назад я думал, что несколько сгустил краски. Но недавно познакомился с Владимиром Котовым, прослужившим 50 лет в органах правопорядка, создателем музея. Он просто фантастически эрудированный человек в вопросах истории мурманской милиции. Больше часа Владимир Александрович водил меня по стендам музея УМВД по Мурманской области, а напоследок вручил толстенную книгу (более 600 страниц) «Служба дни и ночи», посвященную работе мурманских милиционеров. Ознакомившись с ней, я понял, что не ошибся в оценке ситуации той эпохи. Более того, все было гораздо страшнее.
С благими намерениями
Еще в 1918 году помощник генерал-губернатора Северной области по управлению Мурманским районом Василий Васильевич Ермолов, в ведении которого находилась милиция, в одном из приказов откровенно написал: «Гражданские правоотношения крайне запутаны, преступность возросла настолько, что местами утеряно самое представление о преступном и непреступном». Это говорилось о Мурманске, где люди порой переставали видеть грань между добром и злом. Пока последний город Российской империи находился под контролем интервентов, а затем белой администрации, пока на складах было продовольствие, криминальную ситуацию в целом удавалось держать под контролем.
Но наступил февраль 1920 года. В Мурманск вернулась советская власть. Вряд ли то, что случилось потом, было запланированным результатом этого возвращения. Новые правители Мурманска не хотели ничего плохого. И первые их шаги, и последующие были направлены в том числе на сохранение правопорядка. В Мурманске 1920 года это, в общем-то, удалось. В частности, была побеждена проституция. Одним из первых законодательных шагов советской власти был приказ о регистрации и принудительном медицинском освидетельствовании жриц любви. Постепенно «падших женщин», как говорили в ту пору, выжили из города. Некоторые отправились в места лишения свободы, большинство, глядя на это, уехали промышлять в более теплые края, а оставшиеся перековались.
Скудные запасы продовольствия, оставшиеся от англичан, были взяты под жесткий контроль. Чтобы предотвратить вывоз продуктов, организовали заградотряды. В ноябре того же года вышло постановление об организации в городе яслей и детских площадок. «Предложить издать обязательное постановление о доставке специально установленной нормы молока от каждой коровы для детских столовых», – говорится в другом документе этого периода.
Но, борясь за социальную справедливость и перевоспитывая проституток, новая власть проморгала другую беду – тиф. Зимой 1921–1922 годов из 4 тысяч населения Мурманска им переболели более полутора тысяч. А дальше произошло неожиданное – летом 1922 года болезнь вдруг ушла.
Но ничего удивительного в этом, как оказывается, не было. Тиф принесли в Мурманск пришлые из Центральной России. К лету они оклемались и отправились на разбойный промысел, унеся с собой и своих вшей, которые, собственно, и были причиной вспышки тифа. И тут началось.
Разбойники и линчеватели
В Мурманске жриц любви сменили настоящие бандиты. Ехали они сюда, главным образом, чтобы отсидеться, спрятаться, поскольку их искали в других местах за прошлые грехи. Но в Мурманске им стало скучно, и они снова взялись за старое. По городу прокатилась волна грабежей и квартирных краж. Преступников особо никто не ловил. Ничего удивительного в этом нет. Ведь преступность проникла и в ряды правоохранителей. Появились те, кого сейчас принято называть оборотнями в погонах. Так, начальник местной милиции Чучкин организовал банду из своих сотрудников, которая занималась расхищением ценных материалов на железной дороге. И милиционерам попросту было не до воров.
Железная дорога привлекала к себе внимание преступников всех мастей. Вдоль нее орудовало несколько банд. Они небольшие – 5–6 человек неместных, как правило, выходцев из Центральной России. Но этого мало. В 1921–1923 годах в криминальную моду входят угон скота и рыбацких баркасов. Бандиты действовали нахрапом. Убийства были не редкостью, обычно для этого использовали топоры. И если уж шли на мокрое дело, не щадили никого. Поэтому мурманские милиционеры при задержании бандитов не миндальничали. Сначала стреляли, а потом уже разбирались.
Как написано в истории милиции Кольского края, данный беспредел длился недолго. Одной из причин его ликвидации стало нетерпимое отношение к нему местного населения – саами и поморов. В их среде и до революции бывали случаи самосудов, но в 20-х годах эта практика, безусловно незаконная, принесла свои плоды. Ждать помощи от правоохранительных органов было долго, поэтому народ сам решал, что делать с плохими парнями. Ребята, Дикий Запад отдыхает…
Воры, налетчики, мошенники
Конечно, и милиция без дела не сидела, но контролировать всю железную дорогу и побережье она не могла. Ее удел – населенные пункты и прилегающие территории.
Мурманск сам был частью «дикого Севера», его столицей, и дел здесь было невпроворот. Уголовный розыск трудился с нечеловеческой нагрузкой. В среднем за месяц задерживалось до 20 рецидивистов-профессионалов, многие еще с дореволюционным криминальным стажем. Так, в декабре 1922 года губрозыску стало известно, что в Мурманск из Архангельска прибыл вор Пестов, успевший еще до революции трижды отсидеть в тюрьме. Сотрудники угрозыска перехватили его письмо к архангельским «дружкам». В нем он приглашал их на Мурман, где «работы хватит на всех», и хвастался, что «взял недавно две хорошие квартиры». Рассказывал и о трудностях: «Совершенно некуда сбывать товар, и приходится часто отдавать его за бесценок». Вскоре Пестов был взят с поличным в одной из квартир.
Немногим позже сотрудники губрозыска задержали еще одного матерого налетчика-рецидивиста – Мусатова (он же Ласкин). В ходе расследования выяснилось, что он еще в 1919 году в Одессе при разбойном нападении на квартиру совершил убийство, а в 1922-м там же состоял в банде «Черная шаль», промышлявшей разбоями. Спасаясь от одесских оперативников, Мусатов перебрался в Мурманск, чтобы продолжить преступное ремесло. Находясь в арестном доме, он умело симулировал психическое расстройство, и его направили на медицинское обследование в больницу. Оттуда он, пользуясь отсутствием надлежащей охраны, сбежал. Через несколько дней на станции Полярный Круг в вагоне следовавшего на юг поезда агентами губрозыска бандит был арестован и возвращен за решетку. После осуждения Мусатова этапировали в Одессу, где его давно дожидались сотрудники местного угрозыска. И таких примеров было много.
Часто приходилось бороться и с преступниками другого типа, которые никого не грабили, ни убивали, но вред приносили не меньший. Это были «расхитители социалистической собственности», которые тайно и изощренно набивали свои карманы, находясь на различных служебных постах.
В 1925 году в Мурманске была разоблачена и передана в руки правосудия группа расхитителей, орудовавшая в системе губернского отделения Международной организации помощи борцам революции (МОПР). За короткое время они похитили более 26 тысяч рублей. Как выяснилось, главари этой шайки Червяков и Семенов ранее привлекались к ответственности за растрату в Ленинграде. Они получили по заслугам и были осуждены на длительные сроки лишения свободы.
Пьем все
Другим бедствием для Мурмана 20-х годов было повальное распространение, как теперь принято называть, спиртосодержащей продукции. Внутрь употреблялось все – спирт этиловый, денатурированный, самогон, бражка, настойки и прочее. Рейды по изъятию самогонных аппаратов и разгромы подпольных винокурен были обыденным делом для мурманских милиционеров.
Основным следствием пьянства на протяжении всех 1920-х годов было хулиганство. Чем больше люди пили, тем больше было драк и поножовщины. Особенно часто в неблагополучных портовых районах Мурманска происходили массовые драки, в которых участвовали по нескольку десятков человек. С 1921 по 1925 год милицией постоянно велась борьба с этим асоциальным явлением, но, надо признать, с переменным успехом.
С таким же переменным успехом шла борьба и с контрабандой, которая расцвела в годы нэпа. Финские и норвежские предприниматели свободно торговали прямо на пристанях. Товар сдавался оптом перекупщикам, и обе стороны испарялись еще до появления милиции. Приходилось вести слежку и устраивать облавы по всему краю. Пользовались успехом у населения и так называемые «двойные лавки», где можно было приобрести любую контрабанду, но по огромной цене.
По классовому принципу
А что же милиция? Куда она смотрела? Тут, как говорится, все решали кадры. Подбор милиционеров в этот период проводился исключительно по классовому, а начальствующего состава – и по партийному принципам. Чины бывшей регулярной полиции могли приниматься, но при условии, что они ранее не работали в политическом сыске и были незаменимыми специалистами. Но если на работу в милицию приходил выходец из рабочих или крестьян с нужным образованием, то «бывшего» увольняли. Милиционерам банально не хватало оружия: один револьвер приходился на двух-трех человек. Поэтому каждый вооружался чем мог. Носили наганы, браунинги, маузеры, смит-вессоны. Боеприпасы тоже добывали сами. Этот разнобой в вооружении ликвидировали лишь после вхождения Мурманска в состав Ленинградской области.
Кроме того, милиция выполняла массу функций, не связанных с борьбой с настоящим криминалом – бандитами, ворами, налетчиками и прочими. Тогда, например, местный поп тоже был преступником. И милиция активно участвовала в разрушении храмов и конфискациях церковной утвари. Ее часто привлекали к различного рода митингам и шествиям. А тем временем на железной дороге творилось черт знает что.
Терпеть такое положение, конечно, долго было нельзя. В 1922 году руководство губернской милиции открыло курсы по обучению вновь прибывшего личного состава. Преподавание вели старые спецы, присланные из архангельской милиции. Помимо изучения инструкций, азов криминалистики, политического воспитания на курсах преподавались и общеобразовательные предметы: арифметика, правописание, давались основные понятия о химии и физике.
Грей идет по следу
С середины 1920-х годов губернский уголовный розыск начал пополняться квалифицированными работниками, окончившими милицейские школы и курсы. Теперь в угро старались шире применять научно обоснованные методы раскрытия преступлений. К осмотрам места происшествия стали привлекать различных специалистов, что обеспечивало получение более качественной информации о преступлении.
Для розыска и задержания преступников стали чаще использовать служебно-розыскных собак. Гордостью уголовного розыска в те годы являлся проводник-дрессировщик (так именовалась эта должность) А. С. Махотин со своим четвероногим другом по кличке Грей. На их счету были раскрытия большого количества убийств, крупных краж. Они задержали немало опасных преступников. Только за один 1925 год в ходе проведенных операций они возвратили гражданам и государству похищенного имущества на сумму 130 тысяч рублей. Махотин с Греем пользовались среди мурманчан большой популярностью, они стали поистине легендарными. Один из местных поэтов даже посвятил этой неразлучной паре поэму «Грей идет по следу».
Эффективность использования служебно-розыскных собак в раскрытии преступлений была настолько очевидна, что начальник административного отдела губисполкома А. М. Меллер сумел выбить необходимые средства на строительство питомника, рассчитанного на пять собак.
Подготовка специалистов, налаживание работы с населением, чистка собственных рядов привели к тому, что к 1926 году рост преступности удалось остановить, а затем и снизить. Раскрываемость преступлений в это время достигла 60–70%. Хуже всего дело обстояло с кражами и грабежами, так как нехватка специалистов в розыске и огромные территории не способствовало быстрым оперативно-розыскным действиям на местах.
Вот с такими показателями Мурманская область подошла к своему историческому рубежу – вхождению в состав Ленинградской области. С 1920 по 1927 год перед мурманчанами, как в вестерне, промелькнули бандиты всех мастей – грабители поездов и угонщики скота, контрабандисты и мошенники, шулеры и скупщики краденого, милиционеры-оборотни и воры-домушники. Но в городе сумели остановить этот вал преступности.
Андрей КИРОШКО.
Фото автора и из открытых Интернет-источников.
