Вот уже почти двадцать лет я живу на улице имени Георгия Седова. Это же имя носит самый большой в мире парусник, который в эти дни находится в Мурманске и был открыт для посещения.
Честно говоря, у меня приход «Седова» ажиотажа не вызвал. На экскурсию я не собирался. Тем более не собирался стоять в длиннющей очереди, растянувшейся от причала до морского вокзала. Почему? Может, потому, что внуки сегодня далеко от Мурманска и компанию мне составить не могут. Может, потому, что я не ходил на «Седове» в море. Ни в кругосветку, ни на практику, ни даже из Архангельска в Мурманск, как некоторые мои коллеги. У меня есть знакомая, которая много лет преподавала английский язык в высшей мореходке. В каких только странах она не побывала во время рейсов на «Седове». У нее есть личные воспоминания! Очень личные и очень теплые.
А вот у меня таких личных воспоминаний о «Седове» нет. Скорее, ассоциации. Например, когда я видел барк, то в моей памяти возникали кадры из горячо любимого мною фильма «Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви» режиссера Сергея Соловьева, восьмидесятилетие со дня рождения которого мы только что широко отметили. И все. Нет, вру, не все. Ровно девять лет назад, в конце августа 2015 года, мы с внуком в течение буквально пары дней побывали на всех трех наших парусниках, которые собрались в Мурманске. На барках «Седов» и «Крузенштерн» и на фрегате (именно так по принятой классификации учебных судов!) «Мир». Событие было поистине уникальное! И оно останется в моей памяти на всю мою оставшуюся жизнь. Внуку было тогда девять лет, внучке всего годик, и мы оставили девчонок дома. И нам было плевать на огромную очередь! Давно это было? Давно. Сегодня мой внук закончил школу и уехал учиться в один из петербургских университетов.
Помню, какой шум поднялся, когда весной 2017 года «Седова» передавали от нашего технического университета калининградскому, то есть меняли порт приписки. «Седов» был приписан к Мурманску целых двадцать шесть лет – с 1991 по 2017 год. Часто мы за это время вспоминали, что он наш? Часто ли писали о нем? Нет. Может быть, потому, что Мурманск – город морской. К нему приписано множество судов, пароходов, кораблей, в том числе и все атомные ледоколы. Но все они редко бывают дома. Ведь их главная задача – бороздить воды мирового океана. Заходят зачастую, чтобы пополнить запасы, сменить экипаж и снова в моря. Вспомните, часто ли за двадцать шесть лет «Седов» бывал дома? Очень редко. Зато за эти годы тысячи и тысячи курсантов мореходок со всего Советского Союза, а потом и из России прошли на нем свою первую морскую практику.
Так что наш «Седов» – труженик моря. Работяга. Я написал «наш «Седов»». Это не описка. Да, поменялась надпись на борту. Теперь на нем вместо «Мурманск» написано «Калининград», но ведь ничего не изменилось. Мы по-прежнему считаем «Седов» нашим.
В воскресенье он должен покинуть Мурманск, унося на своем борту очередную группу наших курсантов, которые будут проходить на барке практику. А еще он унесет с собой частички наших сердец. Наверное, и моего тоже. Ведь я уже почти двадцать лет живу на улице Седова.
Андрей ПРИВАЛИХИН.
