18 июня будет отмечаться День стойкости и мужества мурманчан в годы Великой Отечественной войны. В городском календаре памятных дат День стойкости появился сравнительно недавно: он был учрежден решением Совета депутатов 9 июня 2015 года. А через два года в Мурманске на берегу Семеновского озера торжественно открыли мемориальный комплекс, посвященный подвигу горожан.
Напомним, что 18 июня 1942 года в результате трех последовательных бомбардировок в Мурманске возник пожар, в котором сгорело более 600 домов. Точное количество погибших в огне неизвестно и по сей день.
Значительные повреждения получили порт и железная дорога, из-за чего конвои союзников были перенаправлены в Архангельск.
Многие мурманчане остались не только без крыши над головой, но и лишились всего имущества. Понадобилось почти полгода, чтобы исправить повреждения, наладить городское хозяйство, и в декабре 1942 года Мурманск снова начал принимать конвои, то есть выполнять задачу, поставленную перед ним советским правительством.
Документы бывают разны
«Вечерка» не раз писала о трагических событиях, произошедших 18 июня 1942 года. В основе всех наших публикаций лежали главным образом архивные документы. Свидетельства очевидцев мы использовали тоже, но в гораздо меньшей степени. Происходило это потому, что, во-первых, большая часть их уже была опубликована, многие еще в советские годы, то есть эта часть данных была хорошо известна. И долгие годы картина бомбардировки Мурманска 18 июня 1942 года базировалась исключительно на этих материалах. А вот документы Государственного архива Мурманской области (ГАМО) длительное время были недоступны не только обычным гражданам, но даже профессиональным историкам. Поэтому, и это, во-вторых, становится понятным наш интерес именно к сухим отчетам, докладам, справкам, составленным по горячим следам, тогда же, летом 1942 года, но остававшимся десятилетиями неизвестными.
Однако архивные документы, при том, что они точнее, чем воспоминания, отражают реалии тех дней, страдают одним большим недостатком: в них нет места человеческим эмоциям. А без этого представить себе, прочувствовать трагедию мурманчан летом 1942 года практически невозможно.
Эти мемуары большей частью были написаны спустя несколько десятилетий после войны. Самые ранние в 1943–1944 годах, как, например, записка Георгия Вольта, старшего диспетчера Мурманского государственного морского пароходства, капитана Мурманского морского порта с 20 июня 1942 года. А человеческая память, увы, несовершенна. По прошествии многих лет события прошлого часто накладываются одно на другое. Воспоминания мурманчан не исключение. Часто они расходятся с данными облисполкома, горсовета, загса и другими официальными органами. Но при этом свидетельства очевидцев передают атмосферу тех страшных дней, мысли и чувства людей, переживших огненное лето 1942 года. В них масса деталей, которые никогда не попадают в отчеты ввиду своей малозначительности, но которые делают картину яркой и запоминающейся. Вот поэтому сегодня мы хотим уйти от голых фактов и показать события 18 июня 1942 года глазами обычных мурманчан.
Героиня взялась за перо
Одним из первых письменных свидетельств событий 18 июня 1942 года стала статья журналиста «Полярной правды» Константина Тюляпина «Девушка в синем комбинезоне», опубликованная уже 26 июня 1942 года. Одной из героинь заметки стала Екатерина Владыкина, политрук медико-санитарной дружины МПВО (местной противовоздушной обороны) НКВД Кировского района города Мурманска.
А в начале 60-х годов прошлого века уже сама Екатерина Даниловна берется за перо, и в 1963 году выходит книга «Дружинницы, подруги мои». Неудивительно, что литературным редактором ее стал Константин Тюляпин. В дальнейшем выдержки из этой книги неоднократно цитировались в мурманских СМИ и краеведческой литературе. Здесь мы сначала приводим воспоминания Владыкиной, а затем отрывок из статьи Тюляпина. А завершит сегодняшнюю публикацию небольшой отрывок из воспоминаний Марии Макаровской, машинистки горисполкома и самой молодой сандружинницы из команды политрука Е. Д. Владыкиной.
«Горит все!»
Из книги Екатерины Владыкиной «Дружинницы, подруги мои»:
«День 18 июня начинался, как и все предыдущие дни. То и дело выла сирена, сообщала населению о боевой тревоге. Народ знал, что это значит, уже многие были научены горьким опытом, а мер соответствующих не приняли, жили беспечно, и каждый занимался своим делом.
Я в этот день наметила идти в сельхозотдел обкома к товарищу Макушину. И стоило мне в пух и прах разодетой в костюм, в модельных туфлях выйти из своего подъезда, сирена завыла снова. В ближайшее убежище зашла; вскоре началась канонада зениток, и задрожали стены убежища дома № 57. Это значило, что бомбы спущены недалеко. Я тут же выскочила из убежища. Над облисполкомом увидела столб дыма. Как метеор, взлетела к себе в квартиру, сбросила с себя костюм, туфли, быстро надела комбинезон, сапоги, сумку с противогазом перекинула через одно плечо, санитарную – через другое, побежала к облисполкому.
Горел Дом культуры, горело все вокруг здания № 5 на Пушкинской улице, горела земля. Я вначале стояла и думала, что же делать, и потом увидела – шофер горисполкома стремительно побежал в один из подъездов. Мне почему-то показалось, что это он полез на чердак гасить зажигалки, ибо на одном конце крыши я видела Лукашина и еще кого-то. Стремглав бросилась в противоположный подъезд, мне показалось, что этого же дома, дома № 5 по Пушкинской, а потом узнала, что я была в доме № 8 на улице Софьи Перовской.
На чердак я вскочила очень легко, что-то меня туда гнало, подталкивало, мысль в это время не поспевала за событиями. И когда я вскочила на чердак, то уже перестала быть мыслящим существом. Надо было спасать дом. Большой кирпичный пятиэтажный дом.
Воспламенялась балка, под балкой была зажигалка, она уже сгорела, дыму от воспламеняющейся балки полон чердак. Я предусмотрительно закрыла за собой дверь, зная, что сквозняк недопустим, огляделась вокруг и лишь в стороне нашла пол-ящика песку; лопаты не было.
Я с наручными часами начала забивать пламя балки шлаком, а затем начала носить пригоршнями из ящика песок. Насыпав кучу песка, погасив этот очаг, пошла проверять весь чердак. От дыма ничего не было видно, я торопилась, спотыкалась обо что-то, подымалась и снова шла вперед, не давая себе отчета в том, смогу ли выйти обратно. Шлак весь взялся огнем, гасить было нечем. Пришла мысль, что, если я буду носить песок в сумке от противогаза, никто об этом знать не будет. Выбросив противогаз и все документы из сумки, погасила и второй очаг. Затем в слуховое окно полезла на крышу и увидела, что пламенем охватило полгорода.
Из-за массового пожара ветер превратился в ураган! Дома № 8 на улице Перовской, № 5 и № 7 на Пушкинской окружены огнем, все вокруг горит, шапки искр сыплются, горит все, горит земля. Враг разбил водопровод. Воды не было. С трудом удавалось из пламени выбираться людям, не говоря уже о спасении вещей. Выносимые на улицу вещи горели от падающих везде искр. Все, что люди уносили в убежище в надежде спасти, находили потом истлевшим.
Патрулируя улицу Пушкинскую около домов № 5 и № 7, я увидела тлеющий велосипед, швейную машину, пальто. Когда взяла земли, чтобы ею загасить велосипед, то обожгла руку, до того земля была раскалена.
Когда стало безопасно на Профсоюзной, Пушкинской и Перовской, начал гореть зрительный зал Дома культуры. Огненные шапки снова посыпались на дома. Накалилась до предела фанера, которой были забиты окна, стекло раскалилось, загорались балконы. Все девушки выбились из сил. Все они работали на пожаре как пожарные, спасали дома, государственное имущество, а затем при новой бомбежке шли оказывать первую помощь. Люся Русакова, Шура Гунина, Вера Полюсова отстояли ветеринарную лечебницу, спасали имущество райкома партии, Дома культуры. Лиза Герм отстаивала вместе со многими дома № 5 и № 7 на улице Пушкинской. Клава Шкрябина – дом № 101 на улице Полярные Зори. Она на крыше с топором в руках, с мокрой тряпкой на голове работала наравне с сильным мужчиной, а ей было тогда всего 17 лет.
Мария Макаровская, самая молодая по стажу, по возрасту и самая храбрая, защищала здание горисполкома, где она работала машинисткой и была заядлым пожарным. Она погасила зажигалки на чердаке дома, на крыше, но дом не уберегли от горящей столовой напротив. Мария вышла из здания последняя. Она по-детски рыдала, жалела здание, да и не вышла. Ее вывели, когда она заблудилась в горящей комнате председателя горисполкома, желая спасти документы.
Шура Мелехова на доме № 10 на Профсоюзной улице гасила зажигалки, а затем корреспондент «Полярной правды» видел, как она, сойдя с крыши в синем комбинезоне, с сумкой с красным крестом через плечо оказала первую помощь пострадавшим. Он написал хорошую, зовущую заметку «Девушка в синем комбинезоне» в «Полярной правде» от 26 июня 1942 года.
Пожалуй, это самая лучшая заметка из всех, ибо написана она под впечатлением от недавнего бедствия.
В этот день и я спасла дом № 8 на улице Софьи Перовской. С какой гордостью я ходила возле этого здания. Сознание того, что я принесла пользу, что в этом доме живут люди, придавало мне силы.
К вечеру 18 июня все девушки были грязные, оборванные, с прожженными комбинезонами, уставшие, измученные. Но, когда началась новая бомбежка в семь вечера, а затем новый пожар, они как ни в чем не бывало пошли на разведку, но тут обошлось без жертв. Бомба попала в дом № 42 на проспекте Сталина, середина которого разрушилась, и, пока был новый налет, дом воспламенился. Пожар перебросился в другую часть города, на улицу из сплошь кирпичных домов на проспекте Сталина.
Лишь в час ночи миновала угроза. И я, с синяками на ногах, оборванная, скорее похожая на трубочиста, попыталась было уснуть, но, увы, попытки были напрасны. Глаза закрыть невозможно: все вокруг горит, трещит, рушится, воет сирена, бьют зенитки, рвутся бомбы, организм перевозбужден.
Собрав о своих девушках-сандружинницах подробный материал за год войны, написав характеристики на Люсю Русакову, Шуру Гунину, Валю Терешечеву, Шуру Мелехову и Лизу Герм, передала все это в штаб МПВО города для представления девушек к правительственной награде. Это было 19 июня после первого крупного пожара. Все пятеро, а позднее и Мария Макаровская, были представлены к правительственным наградам. Как ни скромны были девушки, но их самолюбие было польщено, и они, безусловно, стали работать еще лучше».
На крыше оказалась случайно
Из статьи Константина Тюляпина «Девушка в синем комбинезоне», опубликованной в газете «Полярная правда» 26 июня 1942 года:
«Никто не заметил, как и когда появилась эта девушка в синем комбинезоне на крыше дома. Некоторые вообще видели ее впервые. Но каждому невольно хотелось быть похожим на нее, действовать так же энергично и ловко, как она. Люди с полуслова угадывали, как нужно сейчас поступать. Вот она просит мешочки с песком, чтобы гасить зажигалки. И ей подают мешочки. Каждую минуту может вспыхнуть забор. Черноглазая девушка кричит с крыши: «Ломайте забор!». Забор валят на землю. Сама она швыряет сверху зажигалки, разбрасывающие огонь. Они продолжают шипеть на земле, но уже больше не опасны.
Девушка в синем комбинезоне управилась с дюжиной этих маленьких гадюк, отливающих алюминиевым блеском и дышащих огнем. Она никогда не была пожарной. Люди это видели по сумке с крестом, которая болталась у нее на боку. И кто-то уже звал ее: «Дружинница, дорогая, помоги!». Девушка раскрыла сумку и достала нужные медикаменты. Пострадавший получил помощь и мог продолжать борьбу с последствиями вражеского налета. С крыши дома девушка исчезла так же неожиданно, как и появилась там.
Она сделала все, что могла, и вернулась к выполнению обязанностей по санитарному делу. А на крыше дома она оказалась совершенно случайно. В этом районе застала ее воздушная тревога, и она не могла равнодушно продолжать путь».
Заблудилась в дыму
Из воспоминаний Марии Макаровской:
«18 июня 1942 года был самый памятный день. Половина города горела.
Я отстаивала здание горисполкома. Вдвоем с Петькиным (впоследствии начальник финансового отдела Мурманского горисполкома. – Прим. редакции) затушили пожары на крыше в трех местах от упавших зажигалок и поливали крышу водой, чтобы не загорелась. Потом, когда я побежала за водой, увидела, что здание горит внутри. Я пыталась затушить, но, зайдя в кабинет, чтобы спасти документы председателя, заблудилась в нем, так как было полно дыма. Пока я кашляла и глаза продирала, забыла, куда зашла, и дверей не могла найти. Хорошо, что в коридоре закричали: «Кто там есть – выходи!». Я на крик и вышла. Это из штаба ПВО города начальник химслужбы прибежал на помощь и нас вывел. Обидно было, что все убежали из здания и бросили его на произвол судьбы. По-моему, здание можно было отстоять. Мы крышу отстаивали так, что даже забыли про свои личные вещи, которые все были принесены в горисполком на спасение и сгорели».
Подготовил Андрей КИРОШКО.
Фото из фондов Мурманского областного краеведческого музея.
Продолжение следует.
