В преддверии Дня Победы «Вечерний Мурманск» продолжает цикл статей, посвященных жизни Мурманска в годы Великой Отечественной войны. Первые две статьи были опубликованы в номерах за 12 и 19 апреля.
Эвакуация
27 июня 1941 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества», а уже на следующий день военный совет Северного фронта издал постановление об эвакуации, которое и послужило стартом этого масштабного мероприятия в Мурманске.
В первую очередь эвакуации подлежали важнейшее промышленное оборудование, станки и машины, сырьевые ресурсы и продовольствие (цветные металлы, горючее, хлеб) и другие ценности, имеющие государственное значение, квалифицированные рабочие, инженеры и служащие вместе с эвакуируемыми с фронта предприятиями, население, в первую очередь молодежь, годная для военной службы, ответственные советские и партийные работники. Все ценное имущество, сырьевые и продовольственные запасы при невозможности вывоза уничтожались.
Никакими предвоенными планами эвакуация из Мурманска и области не значилась, и местным властям пришлось импровизировать. Эта задача была успешно решена. Согласно справке секретаря Мурманского обкома ВКП(б) Бокарева, к 1 сентября 1941 года из Мурманска железнодорожным транспортом было вывезено 60644 человека, для чего потребовалось 1454 вагона. В эту цифру также вошли эвакуированные жители Полярного района. Поэтому точное количество мурманчан, покинувших город, определить сложно. Но известно, что из города было эвакуировано более 25 тысяч детей.
Помимо людей вывозу подлежали материалы и оборудование. В первые недели войны никто даже не предполагал, какую роль сыграет Мурманск в уже очень близком будущем. Поэтому из города уехало практически все портовое оборудование, лесопильный и бондарный заводы и многое другое. Когда в январе 1942 года в Мурманск пришел первый конвой, то из-за отсутствия в порту механизации грузы приходилось обрабатывать вручную. Ставить это в вину руководству области никак нельзя, поскольку в момент эвакуации возможность иностранной помощи даже не рассматривалась.
Ввиду спешки, при которой происходила эвакуация, неизбежны были ошибки и организационная путаность. Первый секретарь Мурманского обкома партии Максим Старостин описывает такую ситуацию: «Заместитель начальника Кировской железной дороги тов. В. М. Виролайнен прислал телеграмму, в которой сообщает, что Кандалакшский горком партии не дает снимать оборудование электротяги железной дороги. По этому вопросу есть приказ из НКПС (Филиппова). Звонил наркому путей и сообщений Союза (в 1941 году этот пост занимал Лазарь Каганович. – Прим. ред.). Говорил с ним по этому вопросу. Он сказал, что приказа о снятии электрооборудования не давал, и также считает, что этого делать не следует. После разговора с наркомом передал его распоряжение о прекращении демонтажа электрооборудования заместителю начальника Кировской железной дороги тов. Васильеву. Тов. Виролайнену послал телеграмму, что приказ НКПС для нас не является законом».
Также была прекращена эвакуация из области заключенных ИТЛ. Впоследствии часть из них была призвана в армию, а оставшиеся работали в народном хозяйстве, причем иногда на ответственных направлениях. Например, на мурманской мельнице, которую построили в городе в начале 1942 года.
Первые бомбардировки
Долгое время считалось, что немцы начали бомбить Мурманск буквально в первые же дни войны. Об этом писали многие, в том числе и современники событий. Например, в своем дневнике Максим Старостин уже 22 июня 1941 года пишет: «Сегодня были первые налеты немецкой авиации на Мурманск. Видел, как они плохо умеют бомбить: все бомбы легли в залив». Свидетелями этого события стали многие горожане, поэтому достоверность этих сведений никогда не подвергалась сомнению. Но все не так просто.
По данным немецкой стороны, которые нам предоставил кандидат исторических наук Мирослав Морозов, немецкая авиация действительно совершила первый вылет в ночь на 23 июня. Но самолеты несли не бомбы, а морские мины. Противник хотел парализовать судоходство в Кольском заливе. Ставились беспарашютные бомбы-мины ВМ-1000. При попадании на берег они срабатывали как обычные бомбы.
Старостин зафиксировал все точно – бомбы легли в залив. То, что это были морские мины, Максим Иванович просто не знал. И не только он. Начальник штаба МПВО Кировского района Воронин в своей книге «Мурманск в огне войны» тоже назвал появление 22 июня немецких самолетов над Мурманском первой бомбежкой Мурманска.
«В ночь на 22 июня 1941 года фашистские самолеты, появившись с территории Финляндии, сбросили первые бомбы на мирные города и поселки, на город Мурманск, а точнее – на Ленинский район, Росту, – пишет Александр Андреевич. – Прицельного бомбометания у них не получилось. Большинство фугасок взорвалось на пустыре, лишь несколько бомб небольшого калибра упало на окраине Росты, один человек был убит, два человека ранены».
Минирование Кольского залива самолетами люфтваффе с применением ВМ-1000 были и позднее – 24 июня и 21 июля. Более таких налетов в 1941 году не было. Никакого ущерба судоходству они не нанесли. А вот от тех мин, что упали на берег, погибло несколько горожан.
А теперь сравним немецкие данные с отчетом начальника штаба МПВО Мурманска капитана Бетковского от 10 декабря 1941 года. Он пишет, что бомбардировки Мурманска происходили 23 и 24 июня, 11 и 21 июля 1941 года. Советская статистика отличается от немецкой только в одной дате – 11 июля 1941 года, все остальные полностью совпадают. Кстати, в дневнике Старостина бомбардировка 11 июля 1941 года вообще не значится, а вот налет 21 июля упоминается.
В августе 1941 года, по данным Бетковского, налеты были 13-го, 14-го, 15-го и 22-го числа. Немецкие отчеты о постановках мин в Кольском заливе в эти дни молчат. Налет 13 августа и в другие дни зафиксировали не только в МПВО Мурманска. Есть отчеты о них, составленные на мурманских предприятиях, например на судоверфи. А в дневнике Володи Локтева, о котором также рассказывала «Вечерка», прямо указывается, что 13 августа – первая бомбардировка Мурманска.
Первая бомбардировка дорого обошлась мурманчанам. Тревога прозвучала уже в тот момент, когда самолеты были над городом. Забегая вперед, скажем, что и последующие налеты 1941 года, как докладывал Бетковский, также оказывались полной неожиданностью для горожан.
При этом воздушные тревоги (ВТ) звучали над городом очень часто, хотя самолеты противника не появлялись. В июне сигнал ВТ звучал 15 раз, в июле – 30, в августе – 50, в сентябре – 22, в октябре – 33, в ноябре – 14 и в декабре – четыре раза. Люди жили в постоянном напряжении, хотя чаще ВТ были ложной тревогой. Отметим, что такая картина была в любом прифронтовом городе – количество ВТ всегда больше в разы фактических бомбардировок.
Но 13 августа посты наблюдения были неэффективны. Налет застал людей на рабочих местах, в банях, столовых и т. п. Многие просто не успевали добежать до укрытия. Погибло 39 и ранено более 130 человек, разрушено восемь деревянных домов. Всего же в 1941 году от бомбардировок погиб 61 мурманчанин, ранено 220.
Действия местной противовоздушной обороны (МПВО), которой много уделялось внимания в довоенные годы, в начале войны оказались не столь эффективны. Произошло это, во-первых, потому, что состав подразделений комплектовался военнообязанными гражданами через военкоматы. В ходе мобилизации 1941 года подготовленный контингент был призван в армию, и МПВО пришлось формировать заново. Забегая вперед скажем, что так продолжалось до середины 1943 года, когда в Мурманске был сформирован отдельный батальон МПВО НКВД СССР. До этого костяк бойцов МПВО составляли люди пенсионного и предпенсионного возраста.
Во-вторых, до сентября 1941 года отсутствовала телефонная линия между штабом МПВО и ее штабами отдельных городских участков. Городские власти так и не смогли соединить все эти места в единую линию. Дело это было не такое простое, как кажется. Необходимо было, по сути, проложить отдельную линию связи, не зависящую от городской. Для этого в штабе МПВО Мурманска имелся полевой кабель, но не было телефонных аппаратов. Скорость принятия решений зависела от быстроты ног курьеров, которые доставляли донесения. Всем была понятно, что телефонная связь необходима. Но дело сдвинулось с мертвой точки, лишь когда председатель Мурманского облисполкома Иван Буяков приказал изъять девять телефонных аппаратов у торгового порта.
Всего, по данным Государственного архива Мурманской области, Мурманск в 1941 году подвергался бомбардировкам 15 раз.
Водопровод
На протяжении всей недолгой предвоенной истории Мурманска «водяной» вопрос мучал всех без исключения его градоначальников. В начале 30-х годов от Большого Питьевого озера в город был проложен деревянный водовод, по которому вода шла самотеком. Все понимали, что это неправильно, но сделать ничего не могли, поскольку городские нужды финансировались по остаточному принципу. Средства в первую очередь направлялись на развитие рыбодобычи и рыбообработки. Во вторую очередь – на строительство жилья, больниц и школ. И только потом шло городское хозяйство.
28 августа 1941 года начальник обл- и горкомхоза Александр Меллер (между прочим, первый председатель созданного в 1926 году Мурманского городского Совета депутатов) пишет докладную записку, посвященную проблемам водоснабжения Мурманска. Он указывает, что обе деревянные нитки водопровода находятся в столь плачевном состоянии, что ремонт не имеет смысла. Чугунный водопровод диаметром 600 мм уже проложен, необходимо установить колодцы и потом засыпать его землей. Причем последнее нужно сделать вне зависимости от того, заработает новый водопровод или нет.
Как раз в августе Мурманск пережил первые массированные бомбежки, поэтому желание главного коммунальщика сохранить с огромным трудом добытые и уже уложенные трубы понятно. Воду можно пустить и потом, главное тогда было сберечь трубопровод.
20 сентября 1941 года Александр Меллер снова подает прошение в облисполком. На этот раз просит разрешить использовать 60 тысяч рублей из местного бюджета на приобретение и установку фильтров для чугунного водопровода. К этому времени одну из двух ниток деревянного водопровода коммунальщики уже отключили из-за ее нерабочего состояния. Вторая нитка еще работает, но из дыр течет вода, заболачивая центр города. Ремонтировать ее нет смысла – дешевле построить новую.
С началом бомбардировок мурманский водопровод неоднократно подвергался разрушениям.
«Таких разрушений мы имели 16 (в 1941 году. – Прим. ред.), из коих 4 (угол пр. Сталина и Кольской, Рыбный и Торговый порт, главный водовод в Росте) были весьма значительны, а при разрушении узла главного водовода на пр. Сталина потребовался ввод аварийно-восстановительного батальона всех аварийно-восстановительных команд участков МПВО и Горводопровода, – пишет Бетковский в своем отчете. – Успех в работе был обеспечен подлинно беззаветным отношением личного состава аварийно-восстановительных команд участков и объектов МПВО, батальона и горводопровода к восстановлению разрушений. Работали день и ночь, а многие, и особенно специалисты, руководившие работами, по 3–4 суток не уходя из очага поражения».
Продовольственный вопрос
К 1 сентября 1941 года из 120 тысяч человек в городе остается 35 тысяч 212 человек – именно столько мурманчан получили продовольственные карточки. Эвакуация, а затем и переход на карточную систему привели к слому привычного уклада жизни горожан. В первую очередь это коснулось потребления продовольствия. Теперь большинство горожан предпочитало питаться в столовых. Но если в августе – сентябре 1941 года это было вызвано в первую очередь нежеланием преимущественно мужского населения обременять себя приготовлением пищи, то позднее превратилось в единственную возможность питания для всего населения города.
Причины плохого снабжения Мурманска всеми видами товаров во второй половине 1941 года и первой половине 1942-го сегодня хорошо известны. Наш город стал заложником ситуации, сложившейся на железной дороге. Перевод локомотивов северных железных дорог на дрова и крайне низкая пропускная способность Обозерской линии привели к тому, что приоритет отдавался воинским перевозкам. А с января 1942 года – еще и эшелонам с импортными грузами, шедшими из Мурманска в центральные районы страны (более подробно эта ситуация описана в нашем материале «Паровозное дело» – «Вечерний Мурманск» от 15 января 2021 года). К чему это привело в Мурманске и области, можно увидеть на примере одного документа.
25 декабря 1941 года в Москву на имя народного комиссара торговли СССР уходит письмо за подписями зампредседателя Мурманского облисполкома Моторина и заведующего облторготделом Прилуцкого: «За период шести месяцев товаров в Мурманскую область поступало крайне мало. С ноября месяца сахар по карточкам не продается. Имеющееся незначительное количество сахара обеспечивает только снабжение закрытых учреждений и общественное питание. Масла растительного, чая, сыра совершенно не поступало, и этими товарами не обеспечиваются даже закрытые учреждения и общественного питания. Выделяемые фонды по остальным товарам, по которым имеется возможность получить на месте (мясо, рыба, сельдь), чрезвычайно незначительны. В силу недостаточности фондов по мясу, рыбе, жирам, крупе и макаронным изделиям, а также ввиду непоступления фондов в область (поставщики бездействуют) минимальные потребности рабочих области удовлетворяются на 40–45 процентов».
В этой ситуации облисполком принимает решение о прикреплении всего населения Мурманска к столовым. Данное решение фактически узаконило уже сложившуюся практику.
Вот в такой обстановке – практически ежедневных воздушных тревогах и половинном рационе – Мурманск осенью 1941 года начинает готовиться к приему союзнических конвоев. Но об этом в следующий раз.
Андрей КИРОШКО.
Использованы материалы Государственного архива Мурманской области, Мурманской государственной областной универсальной научной библиотеки, Мурманского областного краеведческого музея.
Продолжение следует.
