Эти истории, произошедшие друг за другом в Мурманске и одном из ЗАТО региона, не могли не удивить. В первом случае не единожды судимый северянин украл в магазине кусок сыра. Его поймали на месте преступления. Но отпустили. И тогда он украл второй раз. Поступок объяснил более чем лаконично: «Опять хочу в тюрьму!». Что любопытно, то же самое сказал его мурманский «коллега»-рецидивист, умыкнувший из супермаркета три шоколадки.
На свободу выходить отказался
Сотрудники одной из сибирских колоний рассказывают, что, возможно, мировой рекорд между отсидками в местах не столь отдаленных установила сибирячка, которая вынула из чужой сумки бумажник спустя всего лишь двадцать минут после своего освобождения.
А Валерию Бабурину, председателю мурманской общественной организации «Улица», которая помогает в том числе и бывшим заключенным, не имеющим жилья, известна история о том, как освободившийся северянин и вовсе отказался выходить на свободу. «Жить негде – выходить не буду!» – аргументировал он категорический отказ.
Исследования показывают, что примерно за три года пребывания за решеткой взрослый мужчина уже не боится тюрьмы, он боится воли.
Устал от колоний, но жить негде
Валерий Бабурин говорит, что зачастую бывшим осужденным приходится прикладывать колоссальные усилия, чтобы «зацепиться» на воле. Чтобы найти ту ниточку, за которую можно удержаться.
Ведь мотиваций не сесть снова у них не так уж и много: брак, как правило, уже расторгнут, дети забыли отца или находятся под опекой бабушек и дедушек, с жильем проблемы, востребованной специальности нет.
– Работу, хоть это и нелегко, еще можно помочь подыскать, – продолжает Валерий Бабурин. – Но на работу надо ходить. В колонии был режим: завтрак, обед, ужин, баня, звонок на работу. И режим хочешь не хочешь нужно соблюдать. А на воле каждый должен контролировать себя сам. И с этим тоже зачастую возникают проблемы, ведь бывшие заключенные уже отвыкли жить без контроля извне.
Один из самых больных вопросов – жилье. Когда ты молод, можно помотаться и по друзьям, и по съемным углам. А если тебе за 50? Волонтеры рассказывают о мурманчанине, у которого судимостей выше крыши. Первый раз сел в 16 лет. А на волю вышел зрелым мужчиной, разменявшим пятый десяток. Родители умерли, родственники отвернулись, жилье безвозвратно потеряно. Он уже устал от колоний, но и на воле жить негде.
– У одного из моих сегодняшних подопечных 14 отсидок, у многих по пять, шесть, девять сроков. У них давно потеряны все социальные связи, – объясняет мне Бабурин. – Человеку, вышедшему из тюрьмы, всегда достаточно трудно адаптироваться в обществе, найти свое место в жизни. Жизнь в России меняется настолько быстро, что люди, пробывшие всего несколько лет в местах лишения свободы, при освобождении попадают фактически в новый для себя мир – с другим уровнем жизни, изменившимися социальными ценностями, новыми законами. А что говорить о тех, кто сидит не годами, а десятилетиями?
Не самое худшее положение
Василий отсидел пять лет на «строгаче». За это время за «коммуналку» его мурманской квартиры накопился почти астрономический долг. В квартире отключены вода, свет, завелись моль и тараканы, из-за этого всю одежду пришлось выбросить. «Я еще не в самом худшем положении, – говорит мне он. – У меня хотя бы есть жилье. А у кого-то и этого нет. На зоне остался знакомый, ему 20 лет, сидеть – столько же. Каким он выйдет на волю? И что его тут ждет?».
Бывшие заключенные говорят о том, что в противостоянии «колония VS воля» по логике вещей должна бы побеждать воля. Но чаще бывает наоборот.
– В колонии есть какие-никакие бытовые условия, кусок хлеба, койка, одеяло, общение с людьми. Из «общака» тебе всегда выделят сигареты и пачку чая. И это отношение к себе подобным в колонии кажется более гуманным, чем тут, на свободе, – объясняет Василий. – И все же лучше я буду последним здесь, чем первым там. Представьте: школьный спортивный зал с двумя–тремя ярусами шконок, на которых спят 100 человек, бывает, что и по очереди. Бурду из воды и капусты, которой невозможно наесться, даже если выхлебать два литра…
Однако, как говорит Василий, есть случаи, когда выходу на свободу бывшие заключенные предпочитают даже суицид. Есть отсидевшие за решеткой по 15–20 лет, они из категории особо опасных рецидивистов, естественно, за время колоний у них появились особые привычки, манера поведения. Родственники от них давно отказались. Жилья нет. Устроиться на работу практически невозможно. Где выход?
Мама еще сидит, а дочка уже вышла
Алексей Никитин – один из волонтеров «Улицы», по своим каналам подыскивает для бывших заключенных подходящие вакансии, дает им рекомендации. В первую очередь старается помогать тем, кто твердо решил «зацепиться» на воле.
– Был недавно такой парень, Александр, из зоны вышел в 41 год, первый раз сел еще на «малолетку» в 15 лет, – рассказывает Алексей. – За его плечами – воровство, грабежи, разбои. Рецидивист, судимостей не сосчитать. Но он пытался «зацепиться» за волю, бился, перешагивал через трудности. Мы, конечно, ему помогали. Одели, купили мобильный телефон, поддерживали продуктовыми пайками. Он потом сказал нам: «Ребята, ко мне никто никогда в жизни так по-доброму не относился». Так и сказал – никто и никогда. Мы его устроили на временную работу, нашли жилье на монастырском подворье. Потом купили билет на его родину – в Московскую область. Он ехал к брату. Я провожал Александра на вокзале, прощались трогательно. Он говорил: «Это большой подарок в жизни, что я смог встретить таких ребят из «Улицы», смог «зацепиться» за волю. Ведь для меня ничего не стоит «сорвать» мобильный телефон у любого подростка. Или также «найти» еду и одежду. Но вы помогли «зацепиться» и удержаться.
В недавних подопечных Алексея есть даже семья, состоящая из мамы и беременной дочки. Мама еще сидит, а дочка только вышла на свободу.
– В Мурманской области есть местность, где очень плохо с работой, потому там немало северян, в том числе и молодых, сидит за распространение и хранение наркотиков. Это их заработок, – объясняет Алексей. – Мои подопечные мама с дочкой – не исключение. Дочка вышла беременной, обратилась к нам за помощью, мы и ей, и ее подруге помогли с детскими принадлежностями, с продуктами, с одеждой. Маму тоже ждем после освобождения. Поможем! Ведь наша «Улица» – единственная в Мурманской области общественная организация, которая помогает заключенным. Причем работать с ними мы начинаем еще до их освобождения. Чтобы человек понимал – на воле ему помогут, его ждут.
Длина «тормозного пути»
Валерий Бурбан – еще один волонтер «Улицы». Он говорит, что можно освободить человека из зоны, но трудно освободить зону из человека: «Если ты помог «зацепиться» за волю одному–двум бывшим зекам, то это уже победа, большая победа. Ведь есть еще инерция, длина «тормозного пути». Тебе кажется, что все – успех! Человек «зацепился», окреп, «встал на рельсы». А он – оп! – и сорвался. И сел на очередной срок. И таких заключенных – поток. А нас, волонтеров, – единицы».
С кем волонтерам чаще всего приходится работать? Какие судьбы у этих людей? Валерий Бурбан привел мне такой пример, отчасти собирательный. В качестве иллюстрации, так сказать. Вот есть 20-летний парень, собирающийся жениться на своей беременной девушке. У парня еще есть больная мама. И, разумеется, финансовые трудности. А зарплата мизерная. Парню приносят пакет, предлагают припрятать его на два дня у себя дома. А взамен обещают 15 тысяч рублей. Для затурканного трудностями 20-летнего парня заработать такую сумму за два дня – большая удача. Он соглашается. На следующий день представители правоохранительных органов изымают из его холодильника килограмм наркотика – особо крупный размер. Вместо 15 тысяч рублей парень получает запредельный срок. И вся жизнь рушится. Он выйдет на свободу зрелым мужчиной, совсем в другой мир… И как этот мир воспримет его, в прошлом преступника?
Рецидивисты от безысходности
Сотрудники «Улицы» – абсолютные альтруисты. По городу и области мотаются за свои деньги. Ищут финансовую поддержку у предприятий и фирм. Ведь то, что выделяется из областного бюджета для этой работы, – крохи.
Между тем десяти-, а то и двенадцатикилограммовый набор продуктов, который позволяет бывшему зеку не пойти воровать сразу же после освобождения, включает в себя все виды ходовых круп: гречку, пшено, рис, овсянку, горох, а также тушенку, рыбные консервы, паштеты, растительное масло, пельмени, треску и даже палтус. Если это необходимо, такой набор может быть выдан даже дважды. Но только в том случае, если бывший заключенный действительно пытается добиться победы в борьбе за нормальную жизнь.
– Мы всегда готовы помочь, от нас многое зависит, но все-таки выбор – за ними, – говорит Алексей Никитин. – Ведь их проблемы, кроме них самих, не сможет решить никто.
Перед освобождением они больше всего боятся неопределенного будущего. И эти страхи небезосновательны. После выхода на свободу перед бывшими зеками возникают три основные проблемы: найти жилье, устроиться на работу, восстановить семейные связи.
Если эти проблемы решить не удается, бывшие осужденные, как правило, совершают преступления и возвращаются в «казенный дом». Получаются рецидивисты от безысходности. Ими становятся потому, что не сумели жить на воле. А согласно статистике те, кто попал за решетку второй или третий раз, уже почти никогда не возвращаются к нормальной жизни.
Мурманский иеромонах Геронтий организовал приют для бездомных мужчин в Вологодской области. Он будет располагаться в Кадуйском районе, в поселке Зеленый Берег.
Приют рассчитан на 50 человек, срок проживания в нем не ограничен. Бывший настоятель Мурманского подворья Трифонов Печенгского монастыря поставил подопечным ряд условий: с раннего утра мужчины должны мести дорожки, ремонтировать технику, работать на кухне и напрочь отказаться от алкоголя. Также запрещено приносить оружие.
Отец Геронтий отмечает, что ему легко со своими монастырскими подопечными, потому что в прошлой жизни он уже был на их месте. «У меня все было. Главное, я познал, что такое грех. Только так можно от него отказаться. А трудники о моем прошлом знают – я не скрываю».
Анжелика КОВАЛЕВА.
Фото из открытых Интернет-источников.
