В Мурманском областном суде продолжается рассмотрение заявления прокуратуры региона о признании военными преступлениями и преступлениями против человечности, геноцидом советского народа преступлений, совершенных немецко-фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов на территории Кольского Заполярья.
Доказательство – карточки военнопленных
На этой неделе суд рассматривал материалы о положении советских военнопленных. Для того чтобы выяснить подробности их содержания в лагерях, судья Мурманского областного суда Александр Камерзан провел выездное заседание в историко-краеведческом музее Печенгского района.
Анна Чурлик, методист по научно-просветительской деятельности Печенгского музея, рассказала, как с нашими бойцами обращались в лагерях и предоставила в распоряжение суда карточки военнопленных. В качестве свидетеля выступил и руководитель поискового отряда «Омега» Вадим Неганов. Работники прокуратуры Мурманской области, судья, секретарь, сотрудник музея и руководитель отряда выезжали на территорию, которая сейчас принадлежит АО «КГМК» и где находится захоронение советских военнопленных.
По возвращении в Мурманск заседание продолжилось уже в областном суде. Свои показания на процессе представила Зинаида Дмитриевна Ершова, член организации «Дети военного Мурмана».
– Я родилась в 1938 году в Кировске, в семье репрессированных, – пояснила Зинаида Дмитриевна. – Первые военные годы не помню, знаю об этом времени только по рассказам матери. Когда началась война, отца призвали в армию, а нас направили в эвакуацию в Марийскую АССР. В 1943 году мы вернулись, но не в Кировск, а в Мурмаши. И вот с этого момента я уже многое помню. В Мурмашах был военный аэродром, где требовался обслуживающий персонал. Мать стала работать прачкой. Дома в поселке были пустыми, и нам сказали: где хотите, там и живите. Помню, что с продуктами было плохо. Нам разрешали иногда отоваривать карточки следующего дня, потому что суточной нормы не хватало. А вот рыбы было много. Она входила в пайки летчиков, и они обменивали ее на услуги уборки, стирки и тому подобного. В детстве я никогда не видела макарон и даже слова такого не знала. А когда впервые про них услышала, решила, что это что-то сладкое. Прокормиться нам помогала одна из подружек нашего же возраста. У нее мать работала в столовой летчиков. И мы приходили туда и ждали, когда вынесут остатки со столов. Бомбежки тоже были. Иногда самолеты прилетали посреди ночи и сбрасывали бомбы на аэродром. И тогда население поднимали прямо посреди ночи и направляли заделывать воронки, чтобы утром наши самолеты могли взлететь.
Вокруг Кандалакши
Научный сотрудник музея Карельского фронта Евгений Мироничев раскрыл малоизвестные многим любителям краеведения фактах войны в районе Кандалакши.
– Для германского командования Кандалакша являлась более значимым объектом, чем Мурманск и Полярный, – сказал Евгений Павлович. – Планировалось сначала захватить ее и, перерезав Кировскую железную дорогу, блокировать сухопутное сообщение Мурманска и Полярного. Затем собирались повести наступление на Мурманск одновременно с юга и запада. Таким образом, немцы рассчитывали обезопасить направления, важные для перевозки полезных ископаемых из Норвегии морским путем. Но эти планы не осуществились. Кандалакша не была захвачена, фронт стабилизировался на реке Верман.
Как сообщил Евгений Мироничев, среди частей, наступавших на Кандалакшу, числилась айнзац-команда «Финланд», в задачу которой входило устранение идеологических противников и расово низших людей. Ни немцы, ни финны не были заинтересованы в большом количестве людей на захваченных территориях. Поэтому в случае оккупации Мурманской области ее жители оказались бы в лагерях. Именно так поступили финны со славянским населением оккупированной ими части Карелии. Но добиться своих целей в Мурманской области противник не смог, поэтому создание оккупационной администрации не состоялось.
Рассказал Евгений Павлович и о наших военнопленных. На финскую территорию, в район Рованиеми-Мяркяярви уже в десятых числах июня 1941 года было переброшено управление полевого лагеря военнопленных № 309 (Шталаг № 309). Он имел десятки филиалов по всей территории Финляндии и с начала июля 1941-го начал принимать первых советских военнопленных. Их использовали на лесозаготовках и на дорожных работах. До конца года на Кандалакшском направлении немецкими войсками было захвачено не менее 1500 военнопленных. За 1941–1944 годы через лагерь прошло не менее 10 000 человек. Самый большой зарегистрированный лагерный номер – 13576. Точное количество пленных, содержавшихся в лагере, как и цифры погибших в нем наших соотечественников, не известны до сих пор.
Евгений Мироничев, а также почетный гражданин Кандалакшского района Владимир Зяблов рассказали суду о жизни кандалакшан в годы Великой Отечественной войны. Как и Мурманск, Кандалакша подвергалась налетам, что привело к гибели многих жителей города. При этом горожане продолжали трудиться. Кандалакшский механический завод выпускал вооружение – автоматы и минометы. По данным Государственного архива Мурманской области, электродепо Кандалакши также наладило производство минометов. На действовавшей гидроэлектростанции Нива-2 по инициативе ее директора Петра Степановича Балова сумели освоить выпуск взрывателей для гранат. Бесперебойно работала железная дорога, доставляя необходимые фронту грузы.
Финская помощь
На местах расположения лагерей, где содержались советские военнопленные, проводили большую работу наши поисковые отряды. Интерес представляет опыт сотрудничества наших поисковиков с финской стороной.
– В районе расположения Шталага
№ 309 финны показали нам захоронение сорока наших военнопленных, расстрелянных в годы войны, – пояснил руководитель поискового отряда «Верман» Андрей Сизов. – Из документов мы узнали об обстоятельствах этой трагедии. Триста наших пленных побили охрану – не убили, а именно побили. И, разграбив продовольственный ларек, покинули лагерь. Но ушли недалеко и вскоре все, кроме одного, были пойманы. Комендант лагеря, узнав об инциденте, сказал, что за такое надо расстреливать. Подчиненные восприняли его слова как приказ. Они отвели пленных за пределы лагеря и начали расстреливать по группам. Перед казнью давали покурить одну сигарету на двоих. Услышав выстрелы, комендант прибежал на место расстрела и остановил его, сказав, что солдаты неправильно поняли его слова.
Так ли было на самом деле, или финны пытаются оправдать коменданта, мы уже не узнаем. Но случаи, когда за попытки побега финны убивали пленных, были. Один пожилой финн рассказал о другой казни и показал место захоронения, поскольку солдаты приказали ему, тогда юноше, заниматься этим скорбным делом.
– Пленные бежали из лагеря, но были настигнуты погоней, – говорит Андрей Сизов. – В перестрелке кто-то погиб, а одного или двух беглецов повесили. Трупы провисели несколько дней в назидание, а потом были сняты. Ну и нашему дедушке, а тогда – молодому человеку, пришлось их закапывать. Мы изучили захоронение. Именных жетонов там не обнаружили. У одного из погибших была сломана рука, то есть человек защищался от сильных ударов. Явно прижизненный перелом. В останках была найдена пуля калибра 7,92 миллиметра (от немецкой винтовки «Маузер». – прим. автора).
Как показали свидетели, цели прямого уничтожения военнопленных ни у финнов, ни у немцев не было. Но из-за тяжелой физической работы, очень скудного питания, ужасных условий содержания и практически полного отсутствия медицинской помощи смертность среди военнопленных была очень высокой.
Андрей КИРОШКО
Фото автора, а также из коллекции Евгения Мироничева
