В Европе о всемирно известном саксофонисте Сергее Колесове говорят, что он берет публику с самого начала штурмом. Мурманская публика исключением не стала. Концерт Сергея Колесова на сцене мурманской филармонии в очередной раз подтвердил, что ему нет равных.
О харизме
Сергей Колесов – первый российский музыкант, буквально ворвавшийся в элиту мирового саксофона, одержав абсолютную победу среди почти двух сотен лучших мировых исполнителей на международном конкурсе саксофонистов имени Адольфа Сакса в Бельгии. Это случилось 15 лет назад, и до сих пор никто из российских саксофонистов не смог повторить этот оглушительный успех.
– Вам можно не говорить, что вы великий, это понятно, – сказала я ему после концерта. – О вас можно ничего не знать, просто один раз увидеть вас на сцене… И в то же время вы чуть не ушли из музыки.
– Чуть-чуть не считается, – отшутился Сергей Колесов.
Наша беседа в гримерке, собственно, началась с этого «чуть-чуть».
– Сергей, вы учились игре на скрипке, хотели бросить музыку. Но в итоге стали всемирно известным саксофонистом. Встречаетесь со своим школьным педагогом, которая предсказала вам большое музыкальное будущее?
– Да, конечно, мы общались и общаемся. Этого педагога и директора школы при музыкальном училище Вологды, в которой я учился, зовут Людмила Александровна Красноокая. Я хорошо помню, как за год до моего окончания музыкальной школы Людмила Александровна вызвала меня к себе в кабинет и задала вопрос о моих дальнейших планах. А я ответил, что у меня впереди – 10-й и 11-й классы в обычной школе и что профессионально заниматься игрой на скрипке я больше не планирую.
И тогда Людмила Александровна сказала: «Смотрю на тебя и вижу, как ты играешь на саксофоне. Хочешь попробовать?». Я ответил: «Хочу». И с тех пор у меня уже не было сомнений, чем я буду заниматься всю жизнь. Моим первым преподавателем в Вологде стал саксофонист Сергей Тимофеевич Кузнецов, джазовый музыкант.
А самое интересное, что сама Людмила Александровна уже не помнит нашего разговора, который определил всю мою дальнейшую судьбу. А я до сих пор помню во всех подробностях: где я стоял, где она сидела, что я думал.
Конечно, я очень благодарен этому педагогу. И целому ряду обстоятельств, который последовал за нашим с ней разговором. Уверен, что все не случайно.
– Вы любите говорить о женской интуиции…
– Уверен, что тут не обошлось без нее.
– Давайте вспомним ваш оглушительный успех на престижнейшем международном конкурсе имени Адольфа Сакса в Бельгии.
– Я тогда окончил Российскую академию музыки имени Гнесиных и поступил в аспирантуру. Нацеливался, конечно, на самые высокие задачи. Но никто не может предположить, как все сложится. Вот даже в Мурманске я играл на концерте, все в восторге, а я до конца все равно не понимаю, насколько все удалось. Потому что невозможно, выступая на сцене, воспринимать и оценивать себя со стороны. Это могут сделать только зрители, почувствовать, понять твои харизму и профессионализм. Есть, конечно, объективные профессиональные составляющие выступления. Но в то же время существует немало профессионалов, которые на концертах не производят ожидаемого зрителями впечатления. Вроде бы и игра прекрасная, и все замечательно. А люди уходят с таких концертов не слишком впечатленные. И никто не сможет сказать, как именно возникает эта зрительская, скажем так, впечатленность. Это дар – уметь ее вызывать.
И в то же время за любым выступлением стоит огромный труд. Но и то, что тебе при рождении подарили высшие силы, тоже очень важно. Однако сам музыкант никогда не сможет почувствовать это как бы со стороны, оценить себя объективно.
– Я бы вам все первые премии мира отдала.
– Спасибо. А я бы все взял!
О личной жизни
– Вы очень зрелищный. Это был такой фантастический спектакль, такие сценические движения, мне казалось, что саксофон – это вы. Саксофонисты подглядывают друг у друга эффектные движения, уловки или это на уровне интуиции происходит?
– Музыка – это то, что надо слушать, что надо слышать. А движения тут совсем ни при чем.
– Чтобы играть на саксофоне, нужны какие-то природные данные?
– Чтобы заниматься музыкой, нужна светлая голова, хорошо работающие мозги. И желание. Если человек очень хочет играть именно на саксофоне, у него все получится. Причем это можно сказать применительно к любой профессии.
– Вы как-то, рассказывая о своем преподавателе, профессоре академии музыки имени Гнесиных Маргарите Шапошниковой, заметили, что вам уже, видимо, пора писать книжку «Женщины в моей судьбе».
– Да, это так. Началось все со скрипки, у меня была прекрасная преподаватель Татьяна Александровна Наумова, она и сейчас преподает в музыкальной школе Вологды. Потом был Сергей Кузнецов, который тоже сыграл в моей судьбе очень большую роль. Но направила меня к нему именно женщина – Людмила Красноокая, о судьбоносном разговоре с которой я уже рассказывал.
А затем в моей судьбе появилась Маргарита Константиновна Шапошникова, основатель класса саксофона на всем постсоветском пространстве. Отправляя меня в бельгийский город Динат, на родину изобретателя саксофона Адольфа Сакса, она не ожидала такого успеха, потому что до этого никто из российских музыкантов не проходил даже во второй тур.
Маргарита Константиновна также обладает сильной интуицией. Когда я поступал к ней в академию, вместе со мной сдавали экзамены студенты, которые занимались в ее классе в музыкальном училище в Москве. А в итоге поступил я, студент из провинции.
– А личная жизнь как складывается? При такой-то армии поклонниц?
– В личной жизни у меня все прекрасно. Я ее, правда, не афиширую, что-то же надо оставить и для себя лично.
О городах
– Расскажите о своем саксофоне.
– Это инструмент с золотым покрытием компании «Ямаха». У нас с «Ямахой» есть своего рода договор, который позволяет мне выступать с этим уникальным саксофоном. Он стоит миллион рублей, и, пожалуй, это самый дорогой саксофон из тех, что мне довелось видеть. Причем саксофоны – не самые дорогие инструменты по сравнению, например, со скрипками, виолончелями. Там цены могут быть порядка миллионов долларов.
– В таком случае сколько может стоить недорогой саксофон для, допустим, начинающего музыканта?
– Ну, думаю, тысяч сто.
– В Мурманске есть музыканты, которые подрабатывают игрой на улице. У вас был такой опыт?
– Когда я учился в музыкальном училище в Вологде, был конец 90-х годов, очень тяжелое время, и мы, студенты, играли на улице. Это, конечно, приносило деньги. Но все же в первую очередь мы играли ради собственного удовольствия.
Когда играешь для людей в неформальной обстановке, чувствуешь такую свободу музицирования. Пусть эта обстановка совершенно не приспособлена для музыки. Я не имею в виду метро, там все равно люди проходят мимо и не слушают. А вот когда играешь на улице, это совсем другое. Сначала тебе трудно. Первый звук тебе очень тяжело дается, он словно бы чужой. А потом привыкаешь, становится комфортно, и ты уже даришь свою энергию окружающим. И понимаешь, что создаешь музыкальную краску, атмосферу улицы, своего родного города. Это очень хороший навык. И не важно, что именно ты играешь. Если ты играешь от души и с удовольствием, то это становится очень похоже на сценический концерт, только в более стрессовых условиях. Все-таки улица не приспособлена для выступлений как концертный зал. Однако именно это дает дополнительную свободу.
– В родной Вологде часто бываете?
– Время от времени. Не скажу, что слишком часто, но бываю.
– Ее можно назвать темпераментным, музыкальным краем?
– Вообще, вологодский край в целом довольно спящий. Я был во многих городах, мне есть с чем сравнивать. Если взять саму Вологду, то у нее темперамент ниже среднего. А если отдельно взять вологодский музыкальный колледж, то это оазис темперамента! Там такие яркие педагоги! Я не могу вспомнить ни одного неяркого педагога там. Они все разные, все специфические, с какими-то своими, скажем так, «тараканами». Но все очень интересные! И все очень стараются. И заражают своей энергией. Поэтому я совершенно точно могу сказать, что четыре года в вологодском музыкальном училище для меня – это лучшее время в моей жизни. Яркая вспышка в моих воспоминаниях.
– А как вам Мурманск?
– Несмотря на то, что Мурманск находится на Крайнем Севере, он очень живой. У меня нет ощущения, что это провинция. Очень живые люди, очень отзывчивая публика. Здесь всегда очень приятно выступать. Я рад, что бываю здесь очень часто. Впервые приехал в 2016 году на открытие концертного зала мурманской филармонии после ее реконструкции. И мой очередной визит – также далеко не последний.
Анжелика КОВАЛЕВА.
Фото из архива Сергея Колесова.
