18 апреля сопредседатель центрального штаба общественного движения «Бессмертный полк России» Елена Цунаева заявила, что в 2023 году традиционное шествие 9 мая не состоится из соображений безо-пасности. Не состоится шествие и в Мурманской области. Организаторы предлагают другие формы участия в акции: онлайн-формат, размещение портретов на стеклах своих автомобилей, одежде.
Я никогда не видел своего деда. Старший сержант Константин Васильевич Привалихин погиб 26 сентября 1944 года в бою недалеко от Риги. Там он и похоронен в братской могиле. Ему было 40 лет. Сегодня я на 15 лет его старше.
Похоронку отправили в Архангельскую область в город Онега моей бабушке Татьяне Ивановне. Она пережила своего мужа на 57 лет. Бабушка Таня никогда не бывала на могиле мужа. Но у нее всегда в сердце был свой «Бессмертный полк». Каждый год она ходила на воинское кладбище, где были похоронены бойцы и командиры Красной Армии, умершие от ран в онежских госпиталях. Она приходила на их могилы в День Победы и думала, что кто-то в этот день придет на могилу ее Кости в такой далекой Латвии.
Моя двоюродная сестра несколько раз проходила с портретом нашего деда по улицам Онеги в День Победы. В этом году собиралась пройти с его портретом по Питеру. Ведь именно Ленинград дед защищал все три года блокады. Она хотела показать деду город, который он отстаивал и в котором никогда не бывал при жизни. В этом году не получилось, но сестра у меня настырная, и я уверен, что она еще покажет нашему деду этот прекрасный город.
Несколько лет назад мы с внуком смотрели парад 9 Мая. По дороге нам пришлось проходить через наш «Бессмертный полк», участники которого собирались на шествие у здания областной администрации. Тогда я решил, что в следующем году обязательно пройду в колонне «Бессмертного полка» с портретом деда. Но потом передумал. И не потому, что не горжусь дедом Костей. А потому, что это наш герой. Нашей семьи. Память о нем каждый из нас хранит свято – и те, кто выходит на шествие с его портретом, и те, кто остается дома. Я часто думаю о деде, которого никогда не видел, но которому обязан жизнью. Сверяю свою жизнь по нему. Ведь я живу и за него. Иногда мне кажется, что он грозит мне с облака, и мне становится стыдно. А иногда улыбается. Тогда улыбаюсь и я.
У меня, конечно, есть его фотографии. Правда, их совсем мало. Дед на них очень разный. Теплый и домашний на фото с женой, моей бабушкой, и с моим отцом на коленях. Отец совсем маленький, а младшие его сестры даже еще не родились. И совсем другой он на фотографиях с фронта. Их всего две. Ему шла форма. А еще остались его письма. В них твердая вера в нашу победу. В каждом. А в последнем он написал, что завтра пойдет в бой со своими сынками. И это вовсе не была фигура речи. Ведь в бой он ушел с новобранцами, которые родились в 1926 году, году рождения его старшей дочери.
Мы живы, пока жива наша память об участниках войны. Обо всех. Тех, кто погиб, и тех, кто вернулся. О тех, кто умер от ран, и о тех, кто прожил долгую жизнь после войны. И не так уж важно, по-моему, как мы храним эту память. Главное, что она жива.
