Почему жители Средней Азии тоскуют и возвращаются на Север
Свой счастливый билет узбечка Паридахон Насирова вытащила, когда познакомилась с будущим мужем, мурманским моряком. После свадьбы приехала за ним в Мурманск и поняла, что этот город на макушке планеты – ее судьба.
Недавно Паридахон Уктамжановна возглавила созданную ей общественную организацию «Культурный Центр «Узбекистан». О новой национальной культурной автономии, о судьбах узбеков в Мурманске и о том, кто из представителей Средней Азии проходит проверку Севером и становится своим, а кто вынужден возвращаться домой, мы беседуем с Паридахон Насировой.
Радж Капур в фирменных джинсах
– Паридахон, вы долгое время возглавляли мурманскую общественную организацию правовой защиты и социальной помощи выходцам из стран СНГ «Азия». И совсем недавно стали основательницей и рулевой культурного центра «Узбекистан». Расскажите, как родилась эта идея и почему?
– Общественная организация «Азия» объединяла выходцев и из Узбекистана, и из Кыргызстана, и из Таджикистана. В последнее время и таджиков, и киргизов в Мурманске стало значительно больше, чем раньше. И мы решили создать свой узбекский центр, чтобы прежде всего пропагандировать свою национальную культуру, это очень дорого для нас. И это необычайно интересно. Но это совсем не значит, что мы отделились. В наш центр могут входить мурманчане любых национальностей, которым интересна узбекская культура.
Сейчас в Мурманске достаточно много обрусевших узбеков, которые живут здесь десять, двадцать лет и больше. В узбекских семьях рождаются не только дети, но уже и внуки-мурманчане. Они охотно интересуются национальной культурой, участвуют в национальных праздниках.
– Вы приехали в Мурманск почти сорок лет назад, расскажите, как это было? Как Север изменил вашу судьбу?
– Я приехала в Мурманск 25 января 1982 года. И уже никогда не забуду тот день. Я была настолько счастлива, что не заметила ни зимней темноты, ни холода, ни сурового климата. Мне было от радости светло и тепло.
Из Ташкента до Петербурга я летела самолетом. А до Мурманска добиралась на поезде. На вокзале меня встречал муж Магомедали Насиров, который к тому моменту уже три года ходил в море газоэлектросварщиком на судах «Севрыбхолодфлота». Муж – азербайджанец, я познакомилась с ним совершенно случайно в Пятигорске на рынке, когда была там в отпуске с отцом и подругой. Магомедали отдыхал в Кисловодске и также совершенно случайно заехал с другом, тоже мурманским моряком, на рынок. Там мы и встретились. Познакомились, разговорились. Магомедали красивый был такой, как Радж Капур. Еще и в фирменных джинсах. Взял мой телефон. И начал мне названивать в Узбекистан. А я была молоденькая, активная, огонь. И когда он стал настойчиво звать меня замуж, я решила – выйду.
В Мурманске муж, когда жил один, останавливался в Доме междурейсового отдыха моряков. Но для нас снял комнату. И я тут же начала искать себе работу. Узнала, что охотно берут на рыбокомбинат, да еще и дают прописку. Тогда же, в советские времена, без нее было почти никуда не устроиться! Помню, на рыбокомбинате девушка в отделе кадров сказала мне: «Да вы сначала сходите в третий коптильный цех, посмотрите хоть, где вам придется трудиться». А я тут же ответила: «Не надо мне смотреть, я на все согласна. Дайте мне направление, и я пойду работать».
Вскоре от рыбокомбината нам с мужем дали комнату в общежитии на улице Зои Космодемьянской, 5. Так у нас, к нашей великой радости, появилось свое жилье.
Дебют в коптильном цеху
– Паридахон, до своего приезда в Мурманск вы окончили Ташкентский институт культуры, работали ассистентом режиссера на Ташкентском телевидении, и вдруг – коптильный цех рыбокомбината. Помните свои первые шаги там?
– Конечно, помню. Было трудно поначалу. В нашем цеху коптили мойву, я должна была отбирать бракованные рыбины, а хорошие выкладывать в ровный ряд на конвейер. И вот эта мойва, скользкая и маленькая, постоянно выскакивала у меня из рук. В общем, новая профессия давалась мне с большим трудом.
Но меня выручило мое образование. Приближался какой-то праздник, и коллеги, зная, что я пою и играю на музыкальных инструментах, попросили меня выступить. В свой первый концертный дебют на мурманском рыбокомбинате я исполнила знаменитую «Катюшу» и узбекскую народную песню «Наманганские яблоки» – куплет на узбекском, куплет на русском.
И на меня тут же обратили внимание. А узнав, что я еще в Узбекистане научилась водить машину и получила права, меня пересадили на автокар. На нем я возила рыбу в ящиках и аккуратно складывала ее в стопки. Это у меня получалось намного лучше, чем выкладывать мойву на конвейере ровными рядами.
Эту мойву, кстати, потом загружали в вагоны и отправляли в разные города Советского Союза.
С ног на голову
– Во времена так называемой перестройки вы стали одной из первых мурманчанок, кто рискнул заняться торговлей на стихийных уличных рынках. Кто вам помогал, как продвигалась эта уличная торговля, удавалось ли сводить концы с концами?
– Когда началась перестройка, все перевернулось с ног на голову. К тому времени мой муж перешел на работу сварщиком в ЖЭУ, чтобы мы смогли получить квартиру – в небольшой общежитской комнате с двумя детишками было крайне тесно. Дочка родилась в 1983 году, а сын – в 1986-м.
От ЖЭУ мы получили двухкомнатную квартиру в новом микрорайоне на улице Орликовой. А я начала заниматься торговлей. Ездила в Москву, привозила товары и торговала ими прямо на улице. Рынков тогда еще не было. И мы, новоявленные торговцы, стояли около универмага «Волна» и на проспекте Ленина, прямо на тротуарах раскладывали чуть ли не на ящиках свои товары. Тогда весь город превратился в рынок.
Мурманчане на оптовых рынках в Москве или Петербурге покупали одежду и везли продавать сюда, на север. Покупаешь подешевле, продаешь подороже. Тяжело было очень. Пешком волокли коляски с товаром. Начинали торговать с самого раннего утра. Надо было действовать шустро, чтобы успеть найти удобное место.
А потом около «Детского мира» открылся первый стихийный рынок. И я там купила себе место, это было недешево. Все дни там проводила! В выходные вообще появлялась на рынке спозаранку. И торговала до последнего покупателя.
А потом открылся прибрежный рынок. Там за полторы тысячи долларов я купила малюсенький ларек.
Моих доходов, образно говоря, хватало и на хлеб, и на масло. В те годы выручка от торговли была хорошей. Муж по-прежнему трудился в ЖЭУ, он должен был отработать там не менее 10 лет, чтобы квартира на улице Орликовой из служебной стала окончательно нашей. А я одна с колясками и тюками крутилась-вертелась.
Дети были маленькими, надо было их растить. Ни бабушек, ни дедушек не было, мне некому было помочь, я все делала сама. В магазинах продуктов не было тоже. Дочка лет с семи училась стоять в очередях – ждать, что привезут. Такое было время сумасшедшее. Помню, маленькому сыну говорю: «Чего не спишь?! Ложись спать! Завтра в садик вставать рано!». А он отвечает: «Нет, я спать не буду. Горбачева буду слушать». Михаил Горбачев тогда постоянно выступал по телевизору, его даже дети слушали.
Мурманчане – сто процентов
– Паридахон, когда вы приехали в Мурманск в 1982 году, жили ли тут другие узбеки? С кем вы дружили, общались?
– Узбеков тогда в Мурманске не было. Дружила я в основном со знакомыми мужа, он был очень общительный, позитивный, веселый, порядочный. Друзей было много, все они были разных национальностей: русские, украинцы, евреи, грузины, азербайджанцы. Мы все праздники вместе отмечали, такая хорошая была компания! В те времена официальных национальных общественных организаций не было. И мы организовывали все сами, по-дружески: ходили и на азербайджанские национальные праздники, и на еврейские, и на грузинские.
Конечно, много было знакомых по рыбокомбинату, мы все общались, дружили независимо от национальностей. Мне кажется, Мурманску всегда были присущи и человеческое тепло, и доброжелательность, и умение дружить. Это наш многонациональный дом, уникальный в этом смысле город. Может быть, даже единственный такой во всей России.
– Вы приехали в Мурманск вслед за мужем. А сейчас, в наше время, зачем сюда едут выходцы из Средней Азии – на самую макушку планеты?
– Сейчас большую роль играет молва. Кто-то пишет на родину: приехал в Мурманск, обустроился, тут хорошо, хорошее отношение к людям всех национальностей. И действительно, в Мурманске очень хорошо. В сравнении с другими городами это рай земной. Если у тебя все в порядке с документами, ты соблюдаешь российские законы, то никаких проблем у тебя не будет. Мурманск – спокойный город, в том числе и в решении мигрантских вопросов.
Сейчас часто в Мурманск едут вслед за родственниками. Девчонки приезжают, тут замуж выходят. А парни женятся. Здесь находят друг друга. И за узбеков замуж выходят, и за представителей других национальностей. Чаще – за азербайджанцев, таджиков. Например, в техникуме вместе учились, влюбились, решили создать семью. И навсегда остаются в Мурманске.
А бывают истории, когда узбекские семьи в Мурманске женят между собой своих детей. У нас рано замуж выдают: в 21, в 22, от силы в 23 года. Я знаю две узбекские семьи, в одной из которых несколько сыновей, а в другой – дочки.
И родители говорят сыновьям: зачем нам ехать в Узбекистан невест искать? Вон посмотрите, какие чудесные узбекские барышни подрастают у друзей! Спрашивают у детей, нравятся ли им подобранные в пару невесты и женихи, а потом сватаются. И играют свадьбы. Дети у таких пар рождаются мурманчанами уже на все сто процентов!
– Я слышала, что в ваш культурный центр «Узбекистан» входит даже мурманский священник. Как он попал в вашу общественную организацию?
– Это отец Павел, он был священником в мурманском православном храме Святого целителя Пантелеимона в Терском переулке, а сейчас служит в североморской церкви. Отец Павел родом из Андижана, мой земляк. Мы познакомились с ним 15 лет назад. Я тогда занималась торговлей и арендовала помещение в магазине «Федор». Мне предложили пригласить священника, чтобы освятить мой павильончик. Пришел отец Павел. И после обряда, уже собравшись уходить, вдруг спросил меня по-узбекски: «Откуда ты?». Я даже опешила сперва. А потом мы разговорились. И подружились. До сих пор дружим. До сих пор отец Павел – постоянный участник наших национальных мероприятий.
Мурманская закалка
– Сколько сейчас в арктической столице узбеков?
– Узбекистан, насколько я располагаю данными, сейчас по количеству приезжих оттуда в Россию и в Мурманск, в частности, занимает одно из первых мест. Там из всех республик бывшего Советского союза плотность населения одна из самых высоких. И очень высокий показатель трудоспособного населения. А работы не хватает, особенно в сельской местности. Поэтому в Мурманск едут в основном сельские узбеки, городских немного.
По статистике нашей общественной организации, в мурманском регионе сейчас около 8 тысяч узбеков, и больше половины из них живут в Мурманске. Они заняты, как правило, во всех сферах деятельности.
– Как долго выходцы из Средней Азии адаптируются к Мурманску?
– Обычно приезжие из Средней Азии адаптируются здесь лет за пять. И на родину уже не хотят возвращаться, потому что менталитет уже изменился, я бы сказала, узбек обрусел.
Я недавно была на родине в Узбекистане, встретилась там с парнем, которого хорошо знала в Мурманске. Он в «Евроросе» долго работал мясником, потом окончил курсы по изготовлению суши, ими торговал. Сейчас в Ташкенте открыл небольшую сеть ресторанчиков «Япона-мама», и он сам там работает шеф-поваром. Мы с сестрой к нему в ресторан ходили, он нам такой стол накрыл! Пишет мне из Узбекистана письма, спрашивает, как в Мурманске дела. Рассказывает, что скучает по нашему заполярному городу. Он же тут много лет прожил, и закалка осталась наша, мурманская.
А бывает и так, что приехал в Мурманск человек из Узбекистана, тут пожил, поработал, чему-то научился. Уехал домой, а потом понял, что не может без Мурманска, и возвращается. Знаю немало узбеков, которые, уехав на родину, понимали, что сердце рвется от тоски по городу на макушке планеты.
Мурманск, пожалуй, становится своеобразным городом-компасом для таких людей. Говорят, что север такой магический, не отпускает, где бы ты ни был, тянет обратно.
А еще Мурманск закаляет. Кому-то он подходит, а кому-то нет. Все-таки здесь люди открытые, добрые. И всем нравится теплое отношение мурманчан к мигрантам. Часто слышу от горожан сочувствие к ним, их жалеют, стараются сказать в их адрес что-то доброе, теплое.
Узбеки видят это отношение, чувствуют его. Оно, извините, лучше, чем на родине. И это меняет человека. Заставляет его тоже быть добрее, теплее.
Я считаю, что Мурманск – это моя родина, мой любимый город. Я себя вообще не могу отделить от него. Здесь родилась моя семья, здесь появились на свет и выросли мои дети. И здесь моя судьба.
Анжелика КОВАЛЕВА. kovaleva@vmnews.ru
Фото из архива мурманской общественной организации «Культурный центр «Узбекистан» и Паридахон Насировой.
