Сегодня продолжаем рассказ о Жилстрое Риммы Ивановны Наумовой, начатый неделю назад в номере «Вечерки» за 6 декабря. О городе, о родной улице. И просто о жизни.
Добрый военком
– Я помню один эпизод в самом начале войны, – говорит Римма Ивановна. – Отца призвали в армию, а мама как раз в этот момент ждала четвертого ребенка. И вот она взяла всех нас троих и пошла к военкому. Встретил нас часовой, не пускает. Мама говорит: мол, или стреляй, или пропускай. Пустил. И вот заходим мы к военкому…
Ну а дальше произошло событие, крайне редкое для военных лет. Военком, выяснив ситуацию, приказал разыскать папу Риммы. Искали его долго, но в итоге нашли. Ему тут же выписали бронь, и он отправился с семьей домой. Правда, эта встреча оказалась недолгой: вскоре Римма с мамой и другими детьми отправилась в эвакуацию, а отец остался в Мурманске.
– Он работал шофером в мурманском порту, – вспоминает Римма Ивановна. – В один прекрасный день он ушел на работу, а когда вернулся, нашего дома на улице Каменной уже не было. Он сгорел во время очередного налета на Мурманск летом 1942 года. Но решать проблему с жильем отцу не понадобилось. Вскоре его призвали в армию, и он ушел на фронт. Там он был шофером, возил снаряды на минометную батарею. Был раз контужен, но поправился. И в 1945 году приехал к нам в Вологодскую область.
Вы – безгрешные
Но воссоединение семьи произойдет позже, а пока Римма с мамой уехали из Мурманска. Сначала на поезде до Кандалакши, затем на пароходе до Архангельска.
– Поместили нас в трюм, где раньше возили скот, – рассказывает Римма Ивановна. – Множество женщин, детей, все вокруг в узлах и чемоданах. Никогда не забуду один эпизод. По трансляции капитан объявил, что нас преследует подводная лодка. И попросил, чтобы все соблюдали тишину. Вы не поверите, но даже младенцы плакать перестали. Прошло, наверное, около часа, и капитан снова обратился к нам. «По всему видно, – говорит, – товарищи женщины, что перед богом вы не согрешили». Потом выяснилось, что потопили другой пароход, который шел рядом с нами…
Сначала эвакуированных разместили в Архангельске и области. Но мама Риммы сразу же стала искать возможность уехать к себе на родину, на Вологодчину. Женщина как чувствовала, что в Архангельске оставаться нельзя. В городе тогда очень остро стояла проблема обеспечения продовольствием. Пик пришелся на первую половину 1942 года, когда от голода умерли около 20 тысяч человек. А всего за годы войны в Архангельске от недоедания погибли 38 тысяч горожан из 200-тысячного населения. Это не считая тех, кто принял смерть от налетов немецкой авиации.
Нашим героям удалось выскочить из этой западни. Они добились разрешения покинуть Архангельск. Ехали долго, а последние сто километров пришлось передвигаться на санях.
– Когда добрались до деревни, мама потеряла сознание, – говорит Римма Ивановна. – Бабушка ее выхаживала неделю. И мама поправилась. Хочу сказать, что голода на Вологодчине не ощущали. Картошка была постоянно, мы от ее запаха просыпались. Мы, дети, вносили свою лепту в нашу семейную продовольственную программу. Собирали грибы, ягоды, рыбу ловили. А потом в отпуск после лечения в госпитале приехал папа. Пробыл он недолго и отправился в свою часть. А уже после демобилизации поехал в Мурманск. Это они так с мамой решили.
Тут надо отдельно сказать, что далеко не все мурманчане, эвакуированные в 1941 году, горели желанием вернуться в город. В первую очередь возвращались те, у кого в Мурманске были близкие родственники, и происходило воссоединение семей. А у кого таких зацепок не было, не видели особого смысла снова ехать в Заполярье. Родным для них Мурманск так не стал: они прибывали сюда, чтобы подзаработать, и, поняв, почем северная копеечка, решали свою судьбу уже без «полярок» и коэффициентов. Снова наплыв в Мурманск людей пойдет в конце 1940-х годов, когда активно начнут развиваться многочисленные рыбные флота.
Веселая деревня
– Мы вернулись в 1945 году и первоначально поселились у маминой сестры на нынешней улице Самойловой (в ту пору она называлась проспект Ленина. – Прим. авт.). Тогда каменных домов там было немного, в основном деревянные, – вспоминает Римма Ивановна. – Вот в одном из таких домов мы и жили. А потом папе дали квартиру на улице Зеленой. И это было самое лучшее жилье в нашей жизни – с водопроводом, электричеством, канализацией.
Несмотря на улучшение жизни во второй половине 1940-х и 1950-х годов, население послевоенного Жилстроя во многом сохранило привычки и жизненный уклад довоенного поселка строителей и рыбаков. Этому во многом способствовала политика городских властей, превративших этот микрорайон, условно говоря, в «веселую» деревню. Вот что пишет в своих воспоминаниях известный мурманский капитан Альберт Иванов, описывая Жилстрой 1955 года: «Там была масса пивнушек. На месте нынешнего магазина «Утро» стоял голубой приземистый магазинчик, где народ обычно брал водку. Потом шли напротив в пивную, где эту водку употребляли с «прицепом». В той пивной была какая-то немудреная закусь – засаленные пончики, холодные и твердые, как камень, скрючившиеся бутерброды. Обстановка, конечно, непрезентабельная: обшарпанные стены, заплеванный пол. И от этого голубого магазинчика, снабжавшего аборигенов Жилстроя водкой, вдоль проспекта Кирова до нынешнего «Баренцбанка» тянулась тогда череда сплошных пивных. И для каждого такого заведения находилась своя «клиентура».
На ножах
– Одним из наших развлечений был поход на каток, – вспоминает Римма Ивановна. – Сегодня он называется «Строитель», а в ту пору носил название «Пищевик». Был он, как и сейчас, платным, но мы никогда за вход не платили, просто перелезали через забор.
Коньки они надевали дома – на Зеленой, Марата, Котовского. Причем это были не какие-нибудь снегурки, а настоящие конькобежные ножи. Такая толпа в несколько десятков сорванцов на коньках топала с Жилстроя на улицу Воровского. И уже на катке начиналось главное действо.
– Лучше всех у нас катался парень по фамилии Лешуков, – рассказывает Римма Наумова. – Мы называли его Лешим. Все за ним выстраивались паровозиком, и он тянул наш состав, отдавая команды: «Направо, налево». Ехали мы прямо сквозь толпу. Доезжая до края катка, Леший поворачивал, и мы пытались тоже…
Но длинный хвост паровозика и далеко не лучшее катание большинства его членов приводили к тому, что состав разворачивался поперек движения и начинал валить на лед всех, кто стоял на его пути. Вдоволь наваляв местных в снегу, «банда», не снимая коньков, также организованно возвращалась на Жилстрой.
Хулиганистая жизнь давала о себе знать и в школе. Когда маленькая Римма отправилась первый раз в первый класс, одна из девочек не очень учтиво ответила на ее вопрос, что такое сыр, который наша героиня никогда раньше не видела. Вдобавок эта девочка назвала тогда нашу героиню деревенщиной, за что мгновенно получила по лицу. Римму за такое даже хотели исключить из школы, но за нее вступился папа провинившейся любительницы сыра.
Чудо
В годы войны на улице Зеленой находился штаб МПВО Микояновского района. Сам район сильно пострадал от пожаров, а вот на Зеленой много домов уцелело. После войны началось восстановление Жилстроя, и по причине спешки новые дома опять-таки строились из дерева. Первое каменное здание на Зеленой появилось лишь в 1970 году. Сегодня каменные и деревянные дома стоят вперемежку по всей улице, но последних все равно больше.
В 2004 году некоторым обитателям улицы Зеленой пришлось снова пережить огненный кошмар. Виновниками стали жильцы дома № 58, на крыше которого вспыхнул пожар. Огонь удалось погасить довольно быстро, но чердачные перекрытия сгорели, а водой были залиты несколько квартир. 14 человек тогда остались без жилья. Увы, но это было не единственное происшествие подобного рода. Горели «деревяшки» на Зеленой и позже. Например, в 2017 году и даже в нынешнем.
Последними крупными объектами, построенными на этой улице, стали Свято-Никольский собор и храм в честь святого Трифона Печенгского, который считается просветителем Кольского полуострова, часовня иконы Божией Матери «Спорительница хлебов», а также несколько административных и хозяйственных построек, возведенных в период 1986–1989 годов.
Не обошлось тут и без чуда, правда, небожественного характера. Рядом с храмом божьим непонятно каким образом сохранились два частных домика. Один нежилой, а второй, принадлежащий Мурманской митрополии, обитаем до сих пор.
Андрей КИРОШКО. kiroshko@vmnews.ru
Фото автора и из архива Риммы НАУМОВОЙ.