По инициативе Совета депутатов, администрации города и газеты «Вечерний Мурманск» было решено собрать все воспоминания о дне ужасной бомбардировки, когда в городе сгорело больше половины деревянных домов.
Город горит!
Большую помощь в этом деле оказала организация «Дети военного Мурмана», а в ноябре подключился клуб «Дети прифронтового Мурманска». Нынешним пенсионерам в 1942 году было от восьми месяцев до девяти лет. Архив организации содержит бесценные воспоминания очевидцев страшных событий. Среди десятков страниц «книги памяти» есть несколько воспоминаний, касающихся именно 18 июня 1942 года. Бывший председатель организации Анна Федоровна Дербенева оставила самые яркие воспоминания в виде дневников и записей.
Анна Дербенева (Афанасьева) родилась 12 ноября 1931 года в Долгопрудном (Московская область). Папа, Федор Сергеевич Афанасьев, работавший строителем дирижаблей, в октябре 1934 года вместе с братом решили переехать с семьями на Крайний Север. В 1941 году Анне Дербеневой было 9 лет. Всю войну она провела в Мурманске.
«Папа ушел на фронт 23 июня 1941-го, мама работала на судоремонтном заводе, и на мои детские плечи легла забота о четырех младших детях, – рассказывает в своих дневниках Анна Федоровна. – В августе 41-го умер Слава, а в феврале 1942-го от воспаления легких – Витя. В то время у нас не было даже черного хлеба, началась цинга. Ухаживать порой приходилось и за мамой, которая лежала как стеклянная. На Зеленом мысу я собирала морскую капусту и дохлую рыбу, в сопках – хвою. От цинги болели зубы, и я не могла жевать даже полусырую перловку, которую давали в столовой».
Несмотря на эти ужасы, привычные для детей войны, самым страшным днем Анна Дербенева считает 18 июня 1942 года, когда в один день сгорело пол-Мурманска.
«Жили мы на улице Челюскинцев, 53. Сейчас это улица Кильдинская, – уточняет Анна Федоровна. – Был теплый и солнечный день. Одевшись по-летнему, я с сестрами пошла за хлебом, но сирена воздушной тревоги остановила нас на полпути. Мы вернулись к дому и спрятались в щель под камнями в ожидании, когда закончится бомбежка. Первый самолет появился в 12 часов, а за ним – второй. Вдруг слышим, кто-то кричит: «Город горит!». Это сбросили «кассету» на Дворец культуры имени Кирова. Сильный ветер перекинул огонь с него на столовую и ближайшие дома. Мы вышли из убежища и смотрели, как летели головешки и загорались деревянные дома. Пламя по крышам домов приближалось к нам, а люди бежали в свои дома спасать вещи».
Взяв пример со взрослых, Анна с сестрами тоже пошла домой, взяла там детский матрац, на котором обычно сидела на горе, и стала подниматься выше по сопке к камню, с которого было видно почти весь город.
– Город был похож на огромный костер, – вспоминает Анна Федоровна. – Мы сидели и смотрели, как полыхают дома рядом с нашим. Мама прибежала с работы, нашла нас и вынесла из горящего дома ведро, кружку и ложки. Мы с Галей стали пить воду, а в это время рядом с нами прошла пулеметная очередь. Нас обрызгало грязью, а у ближайшего столба, обложенного камнями, убило бабушку с девочкой. Фашисты летели так низко, что видно было летчиков. По бегущим стреляли из пулемета.
Как же вы тут выжили?
Вечером бездомную семью Афанасьевых приютили добрые люди, дом которых остался цел. Утром Анна с мамой пошла в милицию, оставив маленьких детей у соседей.
«По дороге стояли останки труб, из которых шел дым, – пишет Анна Дербенева. – Рядом со столовой на тротуаре лежала женщина с ребенком на груди. Около школы № 6, где сейчас краеведческий музей, мама меня прижала лицом к себе, чтобы я не видела сгоревших заключенных, лагерь которых был рядом. Но я все равно чувствовала запах горелого мяса, от которого меня тошнило. Мы ничего не ели уже сутки».
В милиции Афанасьевым дали новый адрес: улица Косая, дом 17, который находился на самой горе. Огонь до него не добрался, а жильцы уехали в эвакуацию. Рядом стояли зенитки и были расщелины в скалах, куда можно прятаться детям. После очередной бомбежки дом просто съехал по склону, и семье снова пришлось переселяться – в новый дом на улице Ловозерской, ныне – Буркова.
«Осенью 1942-го всех детей Мурманска поселили в городское убежище на улице Коммуны, выделили зал и привезли топчаны. Там мы прожили до июля 1943-го. Учили стихи, песни. Когда моряки Северного конвоя принесли нам одеяла и показали, что их можно распустить, мы стали вязать носки, шили кисеты, обвязывали носовые платочки и отправляли на фронт. А потом у нас собралась группа с Ритой Пашмениковой, Розой Хабидулиной и дядей Колей – гармонистом, с которой мы ходили выступать в госпиталь. Нас даже называли «маленькими артистами».
Федор Афанасьев встретил 9 мая в Праге, а домой вернулся только 6 ноября. Он вышел из поезда на Привокзальную площадь, увидел остовы домов и печные трубы, упал на колени и заплакал, говоря: «Как же вы тут выжили?!».
Павел СТЕПАНЕНКО.
stepanenko@vmnews.ru
Фото Марты ЖЕГАЛИНОЙ.