100-летний юбилей Октябрьской революции в России стал поводом для многочисленных дискуссий.
События, которые, без сомнения, стали определяющими для развития России, обсуждались не только в научном сообществе, но и вылились в художественные и документальные фильмы, телевизионные передачи, «круглые столы». Для Мурманска события тех далеких дней тоже были судьбоносными. Созданный исходя из требований государственной необходимости буквально годом ранее, Романов-на-Мурмане мог в том же 1917-м вовсе прекратить свое существование. Сегодня расскажем о событиях, происходивших на берегах Кольского залива век назад. А нашим гидом по той эпохе станет кандидат исторических наук Дмитрий Герасимов, давно изучающий события времен революции и гражданской войны на Мурмане.
Апатия масс
– Для того чтобы описать процессы, происходившие в Мурманске в октябре 1917 года, нужно вернуться немного назад, а точнее, в год основания нашего города, – говорит Дмитрий Александрович.
Что из себя представлял Мурманск 101 год назад? Это были несколько поселков, образовавшихся в ходе строительства железнодорожной станции, торгового порта и военно-морской базы в Кольском заливе. Но население Мурманска уже тогда в несколько раз превосходило соседние Александровск и Колу вместе взятые. И хотя административный центр уезда по-прежнему находился в Александровске, штаб начальника Кольского района, реального главы края, размещался в Романове. Поэтому Романов-на-Мурмане с первых дней стал центром общественно-политической жизни.
Ее тон, как нынче принято говорить, задавали средние слои – чиновники и служащие. Вместе с членами семей их было около одной тысячи человек из примерно 12,5 тысячи жителей Мурманска, то есть 8 процентов. Парадокс на первый взгляд. Меньшинство диктовало политическую и общественную «моду».
– Ничего необычного тут нет, – поясняет Дмитрий Герасимов. – Рабочая масса отличалась политической апатией. Эти люди прежде всего следовали доминировавшим настроениям в крае. Пока сотрудничество с Антантой приносило блага в виде топлива, продовольствия и защиты от германской угрозы, эти слои населения не претендовали на участие в общественной жизни. Это, правда, не значило, что настроения в этой среде были постоянными, под внешним воздействием они могли измениться.
Куда большей сплоченностью обладали военные части. Только численность сухопутного и флотского гарнизонов Мурмана весной 1917 года составляла 15 тысяч человек. Но они станут главной действующей силой чуть позже.
Симптомы вольницы
– От событий в Петрограде, известных как Февральская революция, Мурманск тоже не остался в стороне, – рассказывает Дмитрий Александрович. – 4 марта 1917 года в нашем городе прошел митинг, на котором было объявлено о произошедших переменах в стране. На этом митинге по примеру Петрограда было принято решение о создании в Мурманске Совета рабочих и солдатских депутатов.
В целом политическая обстановка на Мурмане с февраля по октябрь 1917 года была относительно спокойной: находившаяся здесь военная власть и общественные силы осознавали необходимость единения на фоне продолжавшейся войны с Германией. Курс Временного правительства на дальнейшее участие в войне был поддержан в Мурманске всеми военными и гражданскими организациями.
Но уже 24 марта 1917 года в Мурманском Совете прошли слушания по поводу расследования деятельности бывшего начальника Кольского района Н. В. Кроткова, обвиненного в злоупотреблении властью. В итоге он был арестован. В середине апреля 1917 года нижними чинами были обезоружены и арестованы пять армейских и десять флотских офицеров. Впрочем, не всегда поводом к арестам были обвинения в контрреволюционности и монархизме.
– Например, в мае матросы с плавмастерской «Ксения» и рабочие порта арестовали группу офицеров по причине пьянства последних, – продолжает Дмитрий Герасимов. – Этот случай говорит об уровне падения дисциплины как у офицеров, так и у нижних чинов, которые позволяли себе самочинные аресты.
А Кольская рота против
Головной болью для военных властей города стала отдельная Кольская флотская рота. Ее костяк составляли матросы, переведенные с Балтики, которыми командовал большевик В. П. Павлов.
Так, например, выборные организации Кольского края осудили антивоенные выступления в Петрограде 18 июня и 3–4 июля 1917 года, поддержав правительство. Но рота провела свой митинг, где, наоборот, одобрила действия путчистов.
– Затем один из матросов роты вывесил воззвание, призывая не повиноваться Временному правительству, которое продолжало кровавую войну, – рассказывает Дмитрий Герасимов. – Дело дошло до исполкома Соединенного Совета делегатов флота, который постановил списать проштрафившегося обратно на Балтику. Это решение утвердил Военный совет, но Кольская флотская рота отказалась его выполнять. В ответ Военный совет пригрозил отставкой и 2 августа 1917 года сложил свои полномочия ввиду того, что его постановления упорно не исполняются. В итоге Мурманский Совет, которому передали дело, постановил оставить матроса в его подразделении. Таким образом, антиправительственные призывы в военное время не были наказаны. Вышестоящие выбранные организации потерпели поражение.
Новый начальник
В сентябре 1917 года Главным начальником Мурманского укрепленного района (Главнамур) и Мурманского отряда судов был назначен адмирал Казимир Кетлинский. Он прибыл в Мурманск 8 октября 1917 года и сразу оказался втянут в очередной конфликт.
– Пока Кетлинский добирался до Мурманска, власть в крае оставалась в руках начальника Кольского района генерала Рыбалтовского, – напоминает Дмитрий Герасимов. – Последний от дел практически самоустранился. В результате матросы Кольской роты и рабочие Кольской базы обвинили его в злоупотреблениях и бесхозяйственности. И только что прибывшему Кетлинскому сразу пришлось вести расследование.
Как выяснилось, конфликт начался еще в сентябре 1917 года, когда матросы узнали, что Рыбалтовского переводят на должность начальника Кольской базы взамен капитана 1-го ранга Садокова, за которого они и вступились. После расследования в порче продовольствия был обвинен уже сам Садоков, а Рыбалтовского обвинили в отсутствии надлежащего контроля за подчиненными. В результате оба были отчислены. Как видно, Кетлинский решил оздоровить обстановку и убрать скомпрометировавших себя лиц, не идя при этом на поводу у нижних чинов.
Октябрьские дни
– Политические взгляды Кетлинского допускали либерализм и даже в известной степени демократизм, – подчеркивает Дмитрий Герасимов. – Главнамур связывал свои надежды с Учредительным собранием, а до его созыва – с правительством, опирающимся на Совет рабочих и солдатских депутатов, который он считал чем-то вроде парламента.
Поэтому, когда 26 октября 1917 года в 17 часов 20 минут была получена телеграмма от Петроградского военно-революционного комитета о свержении правительства Керенского и переходе власти к Советам, Кетлинский не колебался. Уже в 18 часов были посланы телеграммы о подчинении новой власти.
В это же время 26 октября объединенное собрание президиумов всех организаций Мурманска поддержало переход всей власти к Советам, заявив в резолюции о своем подчинении новой власти. Именно так была провозглашена в Мурманске Советская власть.
– В городе имели смутное представление о том, что происходит в столице, – комментирует события Дмитрий Александрович. – Отсюда двойственность в политике местных властей. Так, например, Кетлинский 30 октября 1917 года в своем приказе опубликовал телеграммы А. Ф. Керенского и Н. Н. Духонина, призывавших не подчиняться большевистским комиссарам, но сам при этом подтвердил, что власть на Мурмане принадлежит ревкому и Главнамуру, действующим в контакте.
Угроза германского вторжения, неясность исхода политической борьбы в центре заставляли лавировать и мурманский ревком, который занял общую с Главнамуром позицию. 4 ноября 1917 года Кетлинский и председатель ревкома Аверченко выпустили совместное обращение к стране с требованием немедленного прекращения гражданской войны и создания сильной центральной всенародной власти, которая должна была заключить демократический мир при обязательном условии тесного единения с союзниками. В качестве примера следования государственным интересам говорилось о сотрудничестве ревкома и Главнамура. Но в скором времени эта коалиция стала давать трещины.
Дружба с Советом
– Дело в том, что к середине ноября 1917 года в Мурманск вернулись делегаты II Всероссийского съезда Советов. Они развернули агитацию в поддержку решений большевиков и занялись реквизициями, которыми руководил большевик Сергей Архангельский, – рассказывает Дмитрий Герасимов. – Последний не хотел мириться с большими правами ревкома. И вскоре тот был распущен. Вся власть перешла к Мурманскому Совету.
При этом возглавившему его Архангельскому удалось сохранить хорошие отношения с Кетлинским. Не случайно приказ о роспуске ревкома вышел за подписью адмирала, который предлагал всем членам администрации впредь до распоряжения новой высшей местной власти оставаться на местах, исполняя свои обязанности.
– После введения в воинских частях и на кораблях должности комиссара возникла идея вообще отказаться от услуг Кетлинского, – говорит Дмитрий Герасимов. – Но его под свою защиту взял Архангельский. Сам Кетлинский считал своей главной задачей сохранение флота для России. В политику он вмешиваться не хотел.
Складывалось впечатление, что адмирал искренне перешел на сторону Советской власти. Даже когда Главнамур совещался с английским адмиралом Кемпом, командовавшим союзной эскадрой на Мурмане, то приглашал комиссара или председателя Центромура (Центромур – Центральный комитет мурманского укрепрайона, общественная организация, в которую входили выборные представители флотских частей). Убийство адмирала Кетлинского в январе 1918 года привело к изменению конструкции управления края. Ее важнейшим звеном отныне становился Мурманский Совет. Но это уже другая история.
Андрей КИРОШКО. kiroshko@vmnews.ru
Фото из книги «Гражданская война на Мурмане глазами участников и очевидцев» и открытых Интернет-источников.
Из воспоминаний о Мурманске 1917 года:
«Мурманск – в то время маленький барачный поселок – производил странное впечатление: с одной стороны – невылазная грязь постепенно распускавшейся трясины, мрачные бараки и, с другой стороны, – внезапный наплыв хорошо одетых русских аристократов и буржуа, спешивших эмигрировать, и многочисленных иностранцев. Спальные вагоны международного сообщения целыми составами заполняли запасные пути. Повсюду на вагонах висели флаги иностранных миссий под национальной охраной часовых, ждали очереди эвакуации…»
В. В. Шигин.
«Страсти по адмиралу Кетлинскому».
