В те августовские дни наше родное Баренцево море впервые было названо Баренцевым горем. Одним на всех. 12 августа 2000 года во время учений Северного флота из-за взорвавшегося на борту боезапаса потерпела катастрофу подводная лодка «Курск».
В те драматичные дни и экипаж субмарины, и близкие подводников стали для мурманчан родными. Все это время журналисты «Вечерки» с тревогой и надеждой следили за ходом спасательной операции в Баренцевом море. В каждом выпуске рассказывали о новостях с места трагедии. В редакции была открыта специальная телефонная линия, по которой жители Мурманска передавали слова поддержки близким моряков с «Курска».
Слова – скупые, как в телеграмме, или срывающиеся на крик – выражали по сути одно: город плачет с надеждой или без нее.
17 лет назад беспощадное горе пришло ко всем нам. Оно поселилось в наших домах и душах, разделив мир на нас, живых, и тех, кто остался под толщей морской студеной воды.
И уже никогда и никакая сила не сотрет с карты Баренцева моря координаты трагедии.
Давайте сегодня, перелистав августовскую «Вечерку» 2000-го, вспомним, как это было.
Экипаж у моря в заложниках
12 августа в Баренцевом море во время учений Северного флота по неизвестной причине ушла на дно и легла на грунт атомная подводная лодка «Курск». Представители Северного флота избегают общения с прессой и хранят молчание по поводу этой аварии. Это дает повод предположить, что ситуация с подлодкой намного серьезнее, чем предполагалось ранее. Возможно, есть погибшие.
В ночь с 13 на 14 августа и весь вчерашний день спасательные работы в Баренцевом море не прекращались. По данным агентства «Associated Press», спасатели обнаружили значительные повреждения субмарины, у «Курска» затоплены четыре отсека. Есть данные, что моряки-подводники перебрались в кормовой отсек. Поэтому они не могут ни выйти на связь, ни воспользоваться спасательным обмундированием.
Есть сведения, что почти все отсеки лодки практически полностью затоплены водой, а подводники остались без света, питьевой воды и пропитания. С кислородом на «Курске» также возникли проблемы.
По уточненным данным, на подлодке находятся 118 человек. По сути, заложников. Поскольку, по имеющимся у нас сведениям, экипаж «Курска» самостоятельно выйти из этой ситуации не может.
Пока предполагаются три версии аварии: столкновение с иностранной подлодкой, либо – с миной или торпедой времен Великой Отечественной войны. Также рассматривается версия взрыва в первом отсеке субмарины.
Вчера в район бедствия стянуты 15 кораблей Северного флота. Кроме шторма спасателям мешало вести работы сильное подводное течение на глубине 100 метров, где лежит подлодка.
По словам начальника пресс-службы ВМФ Игоря Дыгало, из-за плохой погоды за ночь спасательные работы практически не продвинулись, несмотря на отчаянные усилия моряков.
Предполагается, что в район трагедии направятся суда, которые будут контролировать радиационную обстановку.
Елена НАГАЕВА.
16 августа 2000 г.
6 минут брифинга на 6-й день аварии
Вчера в 11 часов представитель Северного флота впервые со дня аварии подлодки «Курск» появился перед прессой. Столичные журналисты удивлялись: такого количества корреспондентов и такой неграмотной организации брифинга они еще не видели.
Конференц-зал, где проводился брифинг, был забит под завязку. Российские и западные журналисты обступили представителя Северного флота плотным полукругом. Кому не хватило места, пришлось томиться в коридоре, где не было слышно тихого голоса человека в военно-морской форме. Через пару минут терпение у пребывающих в неведении журналистов закончилось, и они начали толкать своих более удачливых коллег. В дверном проеме произошла небольшая потасовка. Потом кто-то додумался сбегать к администратору за ключами и открыл вторую дверь. Так «коридорным» журналистам все-таки удалось прорваться в зал. Одни забрались на столы, другие стояли на стульях.
«Кто выступает?» – спросила я у одной из столичных журналисток. «Не знаю, какой-то дядька в форме», – ответила она.
«Дядькой в форме» оказался заместитель начальника пресс-службы Северного флота Игорь Бабенко. К тому моменту, кода наконец удалось разобрать, что он говорит, Бабенко закончил брифинг. Его выступление длилось ровно шесть минут. Ни на один из вопросов, которые посыпались на него сразу после брифинга, он не ответил. «Я не уполномочен», – коротко отвечал он на просьбы прокомментировать тот или иной факт.
Елена НАГАЕВА.
19 августа 2000 г.
Только бы сын не мучился
Вечером мне позвонил знакомый и попросил разрешения приехать ко мне домой с родителями одного из подводников, погибших на АПЛ «Курск».
«Они не верят военным, – сказал он, – хотят поговорить с местным журналистом. Считают, что именно мурманские корреспонденты больше всех знают о том, что же произошло на лодке».
Практически с порога отец подводника попросил не упоминать их фамилий и имен. Мы прошли на кухню и сели за стол.
«Скажите мне только одно, – после почти 15-минутного молчания еле слышно спросила мать, – мой сын не мучился?».
Сын приехавших ко мне людей находился во втором отсеке. По имеющейся у нас информации, подводники там погибли в первые секунды аварии. Но сказать об этом родителям было трудно, ведь официально спасательная операция еще продолжалась.
«Ты не бойся, – сказал отец. – Мы смирились с мыслью, что его уже нет в живых».
Я рассказал все, что знал сам. И то, что мне говорили друзья-подводники. По их мнению, разрушения, подобные тем, что обнаружены на лодке, могли произойти только в результате взрыва торпеды в пусковом аппарате АПЛ. Вполне возможно, что детонация произошла из-за столкновения, а может, торпеда оказалась неисправной. Но все, с кем я беседовал, сходились в одном: люди в первых отсеках погибли сразу.
«Слава богу», – прошептала мать.
Отец достал бутылку водки, молча открыл. Я подал четыре стопки, но он взял большие бокалы и налил до половины. «Давайте помянем ребят».
Водку выпили все, у матери погибшего подводника наконец полились слезы, раньше плакать она не могла. Отец положил руку ей на плечо, а потом и сам зарыдал.
«Самое страшное – это неопределенность, – сказал отец. – Если бы сразу сказали правду, было бы легче. Сам бывший военный, я никогда не думал, что Министерство обороны так себя поведет. Ведь оттого, что они долго молчали, ползли слухи – один страшнее другого. Ты не представляешь, как это страшно – неизвестность!».
На тот момент, когда мы разговаривали, официальные лица никаких заявлений о гибели подводников еще не делали. Мы знали о том, что флот готовится к похоронам, но сознательно не сообщали в газете об этом. Не стал говорить и я. Родители рассказывали о своем сыне. Мы проговорили почти до пяти утра. Уходя, отец обнял меня и сказал: «Спасибо тебе огромное. Ты действительно разделил нашу боль».
Борис ЛИВАНОВ.
25 августа 2000 г.
И ужас режет души напополам
Произошедшее с родными экипажа подлодки «Комсомолец», когда многие из них при возложении венков на месте катастрофы субмарины пытались броситься в море, не должно повториться с близкими моряков АПЛ «Курск». Об этом «Вечернему Мурманску» заявил специалист штаба гарнизона Видяево командир АПЛ «Тамбов» капитан 1-го ранга Александр Журавлев.
Произошедшее с родными экипажа подлодки «Комсомолец», когда многие из них при возложении венков на месте катастрофы субмарины пытались броситься в море, не должно повториться с близкими моряков АПЛ «Курск». Об этом «Вечернему Мурманску» заявил специалист штаба гарнизона Видяево командир АПЛ «Тамбов» капитан 1-го ранга Александр Журавлев.
Со всеми специалистами, оказывающими психологическую помощь близким подводников «Курска», был проведен дополнительный инструктаж по поводу выхода в море на место гибели АПЛ. Предполагается, что на корабле каждого родственника будут опекать медики – психологи, психотерапевты и военные врачи.
Вчера ночью на подмогу врачам в Видяево прибыла еще одна команда медиков из Московского центра медицины катастроф и Санкт-Петербургской военно-медицинской академии. Тем не менее график работы остается очень напряженным.
«Несколько десятков мурманских, московских и петербургских психотерапевтов и психиатров работают в Видяево круглосуточно, – сказал Александр Журавлев. – Агрессия, накал гнева и возмущения начали понемногу спадать. И если раньше часть близких пыталась найти виновников происшедшего и высказать им все, что думает, сейчас многие уже осознали трагедию и переживают чувство безысходности».
По уточненным данным, в Видяево находится около четырехсот близких экипажа «Курска», последними вчера ночью прибыли родственники погибших из Севастополя. В подъездах домов, на корабле-госпитале «Свирь» и в местной гостинице, где и размещены родные подводников, выставлены круглосуточные караулы, которые следят за психологическим состоянием людей и постоянно поддерживают связь с медиками.
Как говорят специалисты, некоторые родственники замкнулись и молчат. Другие постоянно плачут. А кто-то до сих пор не верит, что их мужей и сыновей больше нет в живых. Есть мнение, что, даже несмотря на помощь высококвалифицированных специалистов, члены семей экипажа «Курска» могут получить сильнейшую психическую травму, от которой невозможно оправиться без необратимых последствий для психики.
«В понедельник, в день сообщения о гибели всего экипажа «Курска», мы работали с семьями подводников до часа ночи, – продолжает Александр Журавлев. – Большинство мам успокаивал сам командующий соединения, контр-адмирал Михаил Кузнецов. Возможно, мы бы ходили по домам, где размещены убитые горем близкие, до самого утра. Но психотерапевты попросили нас на ночь приостановить общение».
Каждый день вместе с медиками на дежурство выходят супруги подводников из Видяево. Многие из них расселили матерей и жен погибших моряков у себя на квартирах.
Как меня заверили в гарнизонном штабе, медики в Видяево будут работать до тех пор, пока отсюда не уедут домой все родственники экипажа трагической АПЛ. Дата похорон пока не разглашается.
Добавлю, что за последние двое суток гарнизонный штаб принял несколько сотен телефонных звонков. Бизнесмены из российских регионов, а также из Америки и Израиля предлагали любую денежную помощь для семей экипажа подлодки «Курск». Многие из них уже перечислили деньги. И передали свои слова поддержки: «Из последних сил держитесь. Горе не бывает чужим. Мы вместе с вами».
Анжелика КОВАЛЕВА.
23 августа 2000 г.
Надежды порванная нить
«На подводной лодке «Курск» выживших нет». Это короткое сообщение вчера заставило вздрогнуть миллионы людей. Вздрогнули даже те, кто знал правду раньше других.
Со слезами на глазах встретили это известие и журналисты «Вечернего Мурманска», которые до последнего верили: кто-то из подводников все-таки выживет.
Мы верили даже тогда, когда стало известно, что еще на прошлой неделе Северный флот закупил огромное количество траурной материи и лент.
Мы верили, несмотря на то, что на одном из военных предприятий еще на прошлой неделе стали делать гробы для подводников.
Мы не теряли надежды и тогда, когда фотограф Северного флота готовил траурные фотографии всех членов экипажа «Курска».
Мы знали, что официальные лица не говорят всей правды. Но в тот момент мы посчитали, что и журналисты не в праве сообщить столь страшную весть людям. Мы сознательно не сказали о траурных приготовлениях военных. Мы хотели оставить хоть какую-то надежду родным и близким моряков. Тем более что официальные лица в это время делали какие-то оптимистичные заявления.
Мы посчитали, что столь горькую весть должны сказать те, кому это положено. Вчера это произошло.
Ссылаясь на высокопоставленные чины флота, центральные телеканалы сообщили: экипаж «Курска» погиб. Самому молодому подводнику было всего 18 лет.
Виктор ХАБАРОВ.
22 августа 2000 г.
Из спасательных аппаратов пытались украсть даже ртуть
Морские офицеры вешались и стрелялись, так как не могли прокормить свои семьи
«Вечерний Мурманск» уже сообщал о спасательных лодках Северного флота, которые можно было использовать при проведении спасательных работ после катастрофы «Курска». Но из-за недостатка финансирования современные спасательные средства были списаны и сейчас готовятся к разделке. Это журналист «Вечерки» выяснил, побывав в Полярном.
Посторонним вход… разрешен
Бывший подводник Сергей (в настоящее время он служит в надводном флоте) согласился провести меня на базу Кольской флотилии. Именно там, по имевшейся информации, находится спасательная лодка «Ленок». Она была названа по имени рыбы, которая водится в Байкале – самом глубоком озере.
«А меня пропустят?» – спросил я, несколько напуганный представлениями о секретности военных объектов.
«Успокойся, – сказал мой проводник, – сейчас не социалистический строй. Туда теперь пускают. Кого угодно».
И все-таки на КПП нас остановил матрос срочной службы и попросил предъявить документы. Сергей махнул офицерскими корочками, и проблема была улажена. Ко мне у матроса вообще вопросов не возникло.
Лодка действительно стояла у пирса, здесь же находился малый ракетный корабль «Резвый». Как мне сказал Сергей, корабль недавно вернулся из района аварии «Курска».
Спасательная лодка «Ленок» не производила впечатления полной развалюхи.
«Это только снаружи. Там внутри уже даже кабеля электропроводки нет, – пояснил Сергей. – Все на медь растащили».
Мы пошли в глубь базы – смотреть на аппараты, при помощи которых проводят эвакуацию людей с подводных лодок.
О крахе «Призов» и «Ленка»
По дороге мой проводник рассказывает, как должна проходить спасательная операция.
«Ленок» – лодка дизельная, а поэтому ее расчетная глубина погружения около 200 метров. На нее устанавливаются спасательные глубоководные аппараты типа «Приз». А вот они уже могут использоваться на глубине до 400 метров. В случае с «Курском» «Ленок» могла бы зависнуть рядом с терпящей бедствие подлодкой. Потом от «Ленка» отходят «Призы», которые стыкуются с люками или комингс-площадкой субмарины. За одну ходку можно вытащить 6–7 человек. Причем, спасенные моряки поступают непосредственно в реабилитационный центр «Ленка», где установлены барокамеры.
Мы доходим до «Призов», которые строят прямо на причале. Люки наглухо задраены, на бортах сделаны предостерегающие надписи: «Проход строго воспрещен», «Опасно для жизни».
«В «Призах» находится большое количество ртути, – объясняет Сергей, – уже были «камикадзе», которые пытались достать ртуть. Если бы у них это получилось, в Полярном могло произойти нечто похожее на экологическую катастрофу.
Как объяснил подводник, внутри аппаратов развал, восстановлению они не подлежат.
Часовая готовность
Пока я фотографировал «Призы», к нам подошел матрос и заговорил с Сергеем. Оказалось, что парень служит водолазом в отряде противодиверсионных сил. Сначала он отказывался отвечать на мои вопросы, и только после того как я пообещал не упоминать его имени и фамилии, согласился поговорить.
«13 августа в отряде объявили часовую готовность, – рассказал «диверсант». – Это значит, что в течение часа мы должны полностью собраться, загрузиться в катер и выйти в заданный квадрат. Из города вызвали всех сверхсрочников и офицеров, было воскресенье. Только в понедельник узнали о «Курске». Но приказ отбыть в район аварии так и не поступил».
Кто-то ездил «зайцем», а кто-то строил дачи
На вопрос, кто же виноват в происшедшем, мои собеседники выдали крепкие обороты ненормативной лексики.
«Нынешнее руководство ничего сделать не смогло бы, – в один голос заявили моряки. – Армию и флот разваливали долго, не один год. Просто удивительно, что в России еще что-то способно летать или плавать. Повальное воровство цветного металла с лодок и кораблей, которое у нас процветало в середине 90-х, связано с хроническими невыплатами заработной платы.
Морские офицеры вешались и стрелялись, так как не могли прокормить свои семьи. Им за проезд было нечем платить! А кто-то в это время строил дачи на Канарах.
Виновных надо искать «наверху» и потом судить. Это, конечно, не вернет погибших ребят, но, может быть, люди поймут, что зло наказуемо».
Уезжал я из Полярного с тяжелым сердцем.
Борис ЛИВАНОВ.
30 августа 2000 г.
Подготовила Анжелика КОВАЛЕВА.
Фото Марты ЖЕГАЛИНОЙ и из открытых Интернет-источников.
